Он действительно был железным человеком. Он настолько конспирировал цель прихода, что даже не ухватился за предложенную мною возможность. Судя по его поведению, у него действительно впереди была вечность. Он нервничал – но не позволял себе дать волю желанию ускорить томительный процесс и не допускал ни единого демаскирующего прокола.

Его следующий вопрос не имел к Сошникову ни малейшего отношения.

Он не был корреспондентом. Ни «Деловара», ни какого‑либо ещё издания на белом свете. Никогда не был. Я ещё не присягнул бы в этом, но ощущение у меня к данному моменту проклюнулось такое – он из ФСБ.

– То, что вы рассказываете, Антон Антонович – это весьма существенно. Весьма существенно, – он со значением несколько раз покивал. – А то, буду с вами откровенен, мне встречались и такие расхожие мнения о вашем учреждении: это очередные шарлатаны, на американский манер выманивающие деньги у бесящихся с жиру высоколобых, психоаналитическая дурилка, фрейдисты‑скоробогачи импортного кроя, с запредельным уже бесстыдством прикрывающиеся заботой о людях. Только с высоколобыми дело имеют? Конечно, у высоколобых долларцы!

Он говорил и внимательно следил, возьмет ли меня эта напраслина за живое.

– Бесящиеся с жиру ученые – это надо сильное воображение иметь, – задумчиво сказал я. – И очень сильно не любить всех, кто хотя бы таблицу умножения помнит. А что касается так называемых долларцев, то мы как учреждение ни малейшего дела с ними не имеем. Лишь как частные лица и лишь на общих основаниях.

– А вот кстати, Антон Антонович. Кстати. Долларцы. Ведь, наверное, немало народу из ваших подопечных какое‑то время работало, или работает, или намеревается поработать в развитых странах. А то и вовсе сваливает, как говорили прежде, за кордон. От иностранных фирм‑работодателей вы разве не получаете валютной оплаты?

И я почувствовал, что лже‑Евтюхов наконец‑то начинает выруливать к действительно интересующей его теме. Странно. Неужели тема сведется к финансам? Тогда при чем тут Сошка?

– Нет. Никогда, – честно ответил я. – Не было случая, чтобы за помощью обратился человек, работающий за рубежом. Ни единого случая.

– Помнится, одно время вошло в моду поветрие: те, кто собирался отъехать, заблаговременно шли тут, именно тут, например, к зубному и лечили все, что только можно вылечить. Потому что тут это гораздо дешевле. С вашим учреждением аналогичных ситуаций не возникает?

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, что люди, собирающиеся на время или навсегда покинуть страну, перед тем, как это сделать и приступить где‑то за границей к работе по своей оч‑чень творческой специальности, – он не сдержал саркастической усмешки, или изобразил её нарочито, – вероятно, стараются перед самым отъездом максимально активизировать творческие способности у вас, чтобы, во‑первых, оказаться там в более выгодном положении при поисках работы, и, во‑вторых, в случае возникновения каких‑то… э‑э… коллизий не платить чрезвычайно дорогим тамошним медикам. Поступать так было бы вполне здраво.

– Вероятно, – поскучнев, ответил я. Евтюхов наконец‑то подобрался к предмету разговора. И мне обязательно следовало заскучать, утратить интерес и заговорить односложно, чтобы он задавал как можно больше вопросов. Так он больше рассказал бы мне о цели своих расспросов. – Мне это не приходило в голову. Вероятно, потому, что я понятия не имею, где и как находят себе применение наши пациенты после лечения.

– Неужели вы так мало заинтересованы в результатах своих трудов?

– Это любопытно, конечно, и время от времени до нас доходит какая‑то информация – однако специально мы не интересуемся. Ну, а если человек или направившее его предприятие вполне довольны, они так или иначе доводят свое удовлетворение до нашего сведения.