— Поражаюсь Флёр, — призналась Клер. — Она всегда точно знает, что хочет.

— И в общем получает, хотя исключения и бывали. Я никогда не верила, что ей хотелось получить Майкла.

— Неудачный роман?

Динни кивнула. Клер посмотрела в окошечко автомобиля:

— Обычная история. Не у неё одной.

Динни ничего не ответила.

— Теперь в поездах всегда свободно, — заметила она, когда они с сестрой заняли пустое купе в вагоне третьего класса.

— Знаешь, Динни, после той жуткой истории, которую я затеяла, я побаиваюсь встречи с отцом и мамой. Честное слово, мне совершенно необходимо приискать работу.

— Да, в Кондафорде ты быстро затоскуешь.

— Не в этом дело. Мне нужно доказать, что я не круглая идиотка. Интересно, сумела бы я заведовать гостиницей? Они у нас на редкость старомодные.

— Мысль неглупая. Такое место требует напряжения, зато даёт возможность общаться с массой людей.

— Это что, насмешка?

— Нет, дорогая, просто голос здравого смысла: ты же никогда не согласишься похоронить себя в глуши.

— А как попасть на такое место?

— Ума не приложу. Кроме того, теперь людям не на что разъезжать. Боюсь также, что заведование гостиницей требует предварительного изучения технической стороны дела. Впрочем, тебе поможет твой титул.

— Я не желаю носить его имя. Лучше буду просто миссис Клер.

— Понятно. Тебе не кажется, что мне следовало бы знать обо всём несколько подробнее?

Клер помолчала и вдруг выпалила:

— Он — садист.

Динни посмотрела на запылавшее лицо сестры и созналась:

— Никогда не понимала толком, что это такое.

— Человек, который ищет сильных ощущений, причиняя боль тому, кто их доставляет. Жена — самый удобный объект.

— Родная моя!..

— Всякое бывало. Мой хлыст для верховой езды — это уж последняя капля.

— Неужели он?.. — в ужасе вскрикнула Динни.

— Да.

Динни пересела на скамейку сестры и обняла Клер:

— Дорогая, ты должна освободиться!

— Как? Доказательств-то нет. И, кроме того, не выставлять же напоказ такую мерзость! Ты — единственная, кому я могу об этом рассказать.

Динни встала и опустила окно. Лицо у неё пылало так же, как у сестры. Клер угрюмо продолжала:

— Я ушла от него, как только подвернулась возможность. Но все это не подлежит огласке. Видишь ли, нормальное влечение быстро теряет остроту, а климат на Цейлоне жаркий.

— О господи! — вырвалось у Динни. Она снова села напротив сестры.

— Это моя вина. Я ведь всегда знала, что лёд тонкий, ну вот и провалилась. Только и всего.

— Но, дорогая, нельзя же в двадцать четыре года быть замужем и жить без мужа.

— Почему бы нет? Manage mangue хорошо охлаждает кровь. Меня заботит одно — где достать работу. Я не собираюсь садиться отцу на шею. Вы тут ещё держитесь на плаву, Динни?

— Не очень. До сих пор сводили концы с концами, но последний налог нас прямо топит. Трудность в том, чтобы не пожертвовать никем из прислуги. Мы ведь все сидим в одной лодке. Я всегда считала, что Кондафорд и деревня — одно целое. Мы или выплывем вместе, или вместе пойдём ко дну. Так или иначе — надо бороться. Отсюда моя затея с пекарней.

— Можно мне заняться доставкой, если я не найду другой работы? Старая машина, наверное, ещё цела?

— Дорогая моя, ты будешь помогать нам так, как захочешь. Но дело только начинается. Налаживать его придётся до самого рождества. А пока что скоро выборы.

— Кто наш кандидат?

— Некий Дорнфорд, человек здесь новый, но очень приличный.

— Ему нужны избирательные агенты?

— Я думаю!

— Вот и прекрасно.