Кляп

Конвойные поставили лавку возле дверей — спокойнее так будет! — пододвинули туда же стол и начали гулять — по настоящему. Штоф (1,2 литра) быстро осушили.

Лейтенант с арестантом не возвращались.

Денщик вынул из поставца ещё бутылку. Выпили её, съели всю кашу, от гуся остались лишь косточки, — лейтенант не шел.

Тогда один из конвоиров крикнул:

— Господин лейтенант! Вы слышите нас?

В ответ — тишина.

Высокий застучал сапогами, побежал вверх по лесенке, толкнул дверь — она была закрыта изнутри. Закричал: «Господин лейтенант, вы тут?»

И снова — без ответа. Высокий надавил плечом, крючок изнутри отскочил. Конвоир увидал забавную картину: окно открыто, лейтенант, таращивший глаза, обрывком кожаных вожжей привязан к кровати, рот заткнут кляпом.

Капитан Богатырёв бежал.

Жажда крови

Началась паника.

Все пикеты и караулы были предупреждены о побеге. На улицах Петербурга и дорогах осматривали каждую повозку, приглядывались к каждому пешеходу: не тот ли преступник капитан, что бежал?

Трижды был допрошен несчастный конвойный лейтенант и посажен на гауптвахту:

— До сурового суда!

Матушка Государыня гневалась. Миних, до русских людей жестокий, нагло выговаривал Императрице:

— При вашем покойном муже все как шелковые ходили, потому что три шкуры с виновных спускал. А вы, Государыня, добротой своей нацию русскую ослабляете. Я бы, по доброму обычаю старины, сего преступного Богатырёва колесовал или — ещё лучше — на костре сжег.

Так целый день минул в бесплодных поисках. Богатырёв что в воду канул. Пришла ночь, а вместе с ней нечто ошеломляющее.

В путь

Богатырёв целый день отсиживался у приятеля, командира третьей роты Невского полка Чердынцева. Когда наступила глухая полночь и часы на Адмиралтействе пробили двенадцать, к проштрафившемуся капитану пришел Чердынцев.

— Вот, Сережа, тебе шинель артиллерийского полковника, а мой писарь изготовил проходное свидетельство на фальшивое имя. Жаль, что не желаешь ещё день-другой посидеть у меня в роте.

Богатырёв решительно возражал, набрасывая на плечи шинель с чужого плеча:

— Прости, брат Чердынцев, недосуг мне на твоей печи лежать, да и не желаю, чтоб тебя по моей вине в солдаты разжаловали. Проведи ка лучше через полковой караул, а уж дальше буду уповать на Мать Царицу Небесную и собственное проворство. — Капитан осенил себя крестным знамением. — Вперед, нас ждет виктория!

Лунный свет

Полная луна серебристо освещала крыши домов и чешуйчатый снежный наст. На Полицейском мосту караул потребовал проходное свидетельство. Командир, подняв фонарь, долго всматривался в лицо Богатырёва, потом все же произнёс:

— Можете следовать дальше, господин полковник!

Богатырёв без особых приключений добрался до Зимнего дворца. (Напомню читателю, что нынешний Зимний сооружен по проекту Растрелли лишь в 1762 году, а прежде на его месте стоял старый, построенный Петром, куда более скромный по размерам.)

Дворец был о трёх высоких этажах с двумя флигелями. Парадный подъезд без козырька — точно посредине главного фасада, и к нему с двух сторон вела лестница. Обычно там стоял караул. Но теперь, как с радостью заметил Богатырёв, стражники, видимо продрогнув на морозе, ушли в помещение — погреться. Шесть высоких масляных фонарей — по три с каждой стороны — радужно горели.

Там, где была опочивальня Императрицы, окна желтовато светились.

— Прекрасно! — сказал себе Богатырёв.

Он все рассчитал загодя.