Государь приказал принести золотой крестик и во время крестильного обряда помогал священнику надеть его на свою дочь духовную.

Сокрушение чести

Бежали годы. Пётр разбил шведов, нагнал сорок тысяч строителей на брега Невы — и новая столица стремительно возводилась. Ещё в 1709 году по Вышневолоцкому каналу побежали суда.

Хорошо стало и в доме Ивана Харитоновича. Дочь Дарья выросла, вошла в невестин возраст и в свои шестнадцать годов выглядела истинной красавицей: русая коса толщиной в полено, глазищи голубые, грудь высокая, талия гибкая, бедра широкие. Загляденье!

Богатый купец Парамонов сватов заслал. Единственный его сын Василий — девятнадцатилетний серьезный парень, никогда ни вина, ни — тьфу! — табака не употреблял и был наследником громадного капитала.

Невесту просватали, венчание назначили на январь нового года, как раз после Крещения. Ясноглазый красавец, пламенея от страсти, в день раз двадцать гонял на колясочке мимо дома невесты, надеясь в окошке увидать хоть силуэт любимой.

Так все и завершилось бы счастливой свадьбой, если бы в судьбу Дарьи не вмешался злой рок в лице ловкого обольстителя фон Крафта. По делам службы он порой наезжал в Вышний Волочек и всегда останавливался у гостеприимного Ивана Харитоновича.

Заметим, что сам хозяин нередко отлучался по купеческой надобности из дому. Фон Крафту он полностью доверял, чем тот и воспользовался. Можно лишь догадываться, силой иль хитростью он овладел девушкой, но сие произошло. И прислуга заметила, но воспрепятствовать не смела.

Пополз про девушку слушок. Всякая слякоть при встрече с Дарьей норовила злым намеком уколоть, до слез неоднажды доводила.

Кто-то перемазал дёгтем ворота девицы, а папаша жениха в лицо Ивану Харитоновичу фыркнул:

— Ну, купец, ты меня отрапортовал, сокрушил мою честь. Оставь себе свой товар завалящий, а мы невесту поищем в другом месте!

Иван Харитонович ничего не ответил, только заплакал и тихо прочь отошел.

Строптивость вдруг жених проявил и стал отца пугать:

— Ежели свадьбы с Дарьюшкой не будет, так я с камнем на шее в шлюз прыгну!

За такие глупые речи Василий был порот и под неусыпный надзор верных слуг в доме заточен.

Возмездие

Иван Харитонович сраму не выдержал и под Рождество Христово скончался от апоплексического удара. Дарья лила горькие слёзы, а по весне родила хорошего мальчика. В честь своего крестника и благодетеля семьи, за которого всегда молилась, назвала малыша Петром.

Фон Крафт, наблудив, в Волочке больше не появлялся, пока особый случай не приспичил. Произошло это как раз после рождения малыша, в 1719 году. Государь решил передать Вышневолоцкий канал в частное ведение новгородского купца Сердюкова, калмыка. Будучи проездом из Петербурга в Москву, он заглянул со свитой в Вышний Волочек.

Первым делом полюбопытствовал:

— Где купец Костин? Как моя крестница Дарьюшка? Поди, уже в невестах ходит?

За Государем, как водится, толпа таскалась. И про купца объяснили, что, дескать, в одночасье Иван

Харитонович скончался. Про Дарью же — ни слова! А сама она, желая хоть издали видеть своего крестного, в толпе пряталась.

Государь сие заметил и удивился:

— Ты чего, девушка, стыдливо прячешься, когда я на тебя зрю? Ну-ка подойди поближе, дай на твою красоту полюбопытствовать…

Свидетелем этой сцены был упоминавшийся нами купец Михаил Сердюков. Вот его подлинные воспоминания: Дарья закрывала лицо рукою от стыда и плакала. Государь, не подозревая, что бы она сделала что-нибудь худое, почитал то за невинную застенчивость и стыдливость. Он взял её за руку, уговаривал ласково, чтобы она не боялась, называл её пригожею девушкой и говорил, что пора уже ей выйти замуж.