|
Извольте получить. Чубалов ошеломлен был такими милостями, о каких и в голову никогда ему не приходило. Особенно поразили его обещанные проценты с продажной цены. "Ведь это, мало—мало, десять тысяч целковых. Буду богаче, чем тогда, как воротился в Сосновку, да к тому ж и расходов таких, как тогда были, не предвидится. Истинно божеская милость мне, грешному, выпала!" Молча взял он пятьсот рублей, поклонился Патапу Максимычу и, подойдя к Дуне, сказал: — Вы, Авдотья Марковна, столько благодеяний мне оказали, что буду я теперь неустанно бога молить, да устроит он ваш жизненный путь. Пошли вам господи доброго и хорошего сожителя, дай бог удесятерить достатки ваши, дай вам бог во всю вашу жизнь не видать ни горя, ни печалей. А я, после таких ко мне милостей, вековечный и верный служитель ваш. Теперь ли, после ли когда, для вас на всякую послугу готов. — Очень рада, Герасим Силыч, что мы с вами поладили и вы не отказались оказать сироте помощь,— с ясной улыбкой проговорила Дуня. — Не я вам, а вы мне, Авдотья Марковна, великую, неслыханную помощь являете,— со слезами на глазах ответил Чубалов.— Богачом хотите сделать меня. Воздай вам господи! — Герасим Силыч,— сказала, потупивши светлые очи, Дуня Чубалову.—— Ведь у вас тятенька покойник выменял икону преподобной мученицы Евдокии. Ангел мой. Теперь уж больше года та икона возле кровати в изголовьях у меня стоит. — Точно так, Авдотья Марковна, Марко Данилыч у меня ту икону выменял,— отвечал Чубалов.— Редкостная икона, царским жалованным изографом при святейшем Филарете, патриархе московском, писана. Комнатная была у благочестивой царицы Евдокии Лукьяновны. — И Марка Евангелиста икона, что у тятеньки покойника при гробе в головах стояла,— тоже от вас? — И ее у меня же выменял. Она баронских писем, совсем почти фряжская. Эта много будет попростее, чем икона вашего ангела, и помоложе,— сказал Герасим Силыч. — А нет ли у вас иконы святителя Амвросия Медиоланского? — спросила Дуня. — Такой не имеется,— отвечал Герасим Силыч.— Да едва ли можно такую найти старинных писем. Сколько годов я по иконной части делишки веду, чуть не всю Россию изъездил из конца в конец и всего—навсе две только старые иконы Амвросия Медиоланского видел. А теперь их нет: одну за перстосложение отобрали, другая в пожаре сгорела. — Мне хоть бы новую,— сказала Дуня. — В таком разе можно поморским заказать, а не то в Москве на Преображенском,— ответил Чубалов.— Ежели наскоро требуется, могу в самом близком времени ее получить. — Сделайте одолжение,— сказала Дуня.— Это самое мое усердное желание иметь икону святителя Амвросия,— молвила Дуня.— Буду вам очень благодарна. — Постараюсь, Авдотья Марковна, будьте благонадежны,— сказал Чубалов.— Штилистовая требуется или побольше? — Чтобы в киотку, что у меня в комнате, поставилась. Снимите мерочку. Хочу, чтоб она всегда у меня в изголовьях была,— ответила Дуня.— И оклад закажите, пожалуйста, серебряный, густо позолоченный, а каменья на икону я вам сама выдам. |
