Розамонд сжала наманикюренные пальцы в кулаки.

– Не будь таким праведником, Ноа. Не пытайся сказать мне, что ты не знал о Никеле Картере. Джулиан ведь застрелил его у тебя на глазах? И Билли Картера тоже. Два хладнокровных убийства. Не припомню, чтобы ты сообщал о них, сдав своего лучшего друга?

Ноа замялся.

– Это другое.

– От чего же? – выплюнула Розамонд. – Вы, люди, со своим самодовольным негодованием, пытаетесь всем навязать свою мораль! Я сделала то, что сделала, ради своих сыновей! Все, что я делала, было ради них! Чем вы отличаетесь?

Ноа открыл рот, но на мгновение замолчал. Отчаяние, борющееся с яростью, исказило его черты.

– Хватит, – прошептал он. – Хватит.

Его палец переместился со спусковой скобы на курок.

Глава 62

Квинн

День пятьдесят пятый

Сердце Квинн бешено колотилось о ребра. Казалось, что оно вот вот выскочит из груди. Почему Ноа еще не пристрелил ее? Чего он ждал?

Розамонд подняла руки, протянув ладони в мольбе, пытаясь остановить его.

– Ноа, я бы никогда! Ты не можешь им верить…

– Ты сожгла мой дом. Ты спалила его с моим сыном внутри. – Его голос дрожал. Пистолет вздрагивал в его руках.

Глаза Розамонд расширились. На ее лице мелькнула неуверенность, а затем вспышка настоящего страха.

– Это не я! Это сделал Саттер! Он сжег запасы в распределительном центре. Он хотел отомстить тебе. Он всегда ненавидел тебя – ты знаешь это! Я ничего об этом не знала, клянусь. Ты знаешь, как сильно я люблю Майло! Я бы никогда этого не сделала! Никогда, Ноа. Я клянусь!

– Не верь ей! – воскликнула Квинн. – Она врет!

– Прекрати, Квинн! – отрезал Ноа.

– Ты обещал мне, что разберешься со всеми монстрами, – с упреком и отчаянием в голосе проговорила Квинн. – Ты помнишь? Тем вечером в церкви после резни. Ты обещал мне. Вот последняя. Она прямо здесь…!

– Замолчи! – рявкнул Ноа. – Просто помолчи!

В одно мгновение выражение лица Розамонд превратилось из покорного в исполненное искренней доброжелательности. Ее глаза расширились и заблестели. Подбородок дрогнул, и по щеке потекла слеза.

– Любая мать любит своих детей, Ноа. Я не могу отрицать, что защищала их. Ты был лучшим из моих мальчиков. Я любила тебя как сына. Я люблю тебя.

Ноа дико затряс головой.

– Нет! Не говори так. Остановись!

Она не прекратила.

– Я любила их слишком сильно. Я признаю это. Может быть, мне следовало поступить иначе, но я делала это из любви. Я любила их, как люблю тебя!

– Ты обещал! – закричала Квинн. – Пристрели ее!

Розамонд протянула руку, всего в нескольких дюймах от лица Ноа. Она вдруг стала мягкой, заботливой, по матерински обожающей.

– Ты любил меня больше всех. Не думай, что я этого не видела. Не думай, что я не знаю, каким верным ты был. Насколько преданным. Скольким ты пожертвовал, чтобы защитить семью – всех нас.

– В ней нет любви, Ноа, – поморщилась Ханна. – Она не знает значения этого слова.

Розамонд погладила его по щеке.

– Не предавай меня. Ты был единственным, кто любил меня по настоящему. Мой истинный сын.

Лицо Ноа исказилось.

– Мой сын мертв. Майло мертв.

– Ноа, он не… – начала Ханна.

– Я люблю тебя! – Розамонд повысила голос. – Я единственная, кто все еще любит тебя. Я единственная, кто рядом с тобой. Я – все, что у тебя осталось!

– Ноа… – попробовала Ханна снова, но Ноа не стал ее слушать.

– Я дала тебе все! Я спасала тебя! Я сделала все для этого города! Все, что я когда либо делала, только ради тебя!

Плечи Ноа затряслись.