И поскольку Ханна любила Майло, Лиам тоже его полюбил.

И Шарлотту. Такая кроха, а он уже готов для нее на все. Все это знали. Лиам знал это. Он бы перевернул небо и землю, чтобы защитить малышку.

Лиам переместился и потер поясницу. Синяки на ребрах почти исчезли, боль в позвоночнике уменьшилась благодаря массажу Ханны, но он устал. Безумно устал.

Неделя после поражения ополчения прошла в суматохе. Жители Фолл Крика кропотливо собирали по кусочкам свой город – чистили разбитые стекла, заделывали дыры от пуль, спасали то, что могли, от остатков пожаров.

Планировались похороны девятнадцати горожан, убитых ополченцами за последние несколько недель, включая Оуэна Труитта и Уэйна Маршалла.

В доме Розамонд площадью семь тысяч квадратных футов хранились настоящие сокровища. Почти в каждой комнате стояли коробки, мешки и ящики с ценной едой и припасами.

Саттер превратил еще два дома в склады для ополченцев. Оба до отказа забиты украденными припасами. Не только еда, но и дюжина походных печей и портативных обогревателей, сотни баллонов с пропаном и бутаном, галлоны керосина и несколько комплектов солнечных батарей и зарядных устройств.

После спешного совещания оставшиеся члены городского совета проголосовали за то, чтобы отдать половину запасов соседним городам. Несмотря на то, что Мик Селлерс и Общественный альянс не пришли на помощь в последней битве с ополчением, это все равно их еда.

Остальное разделили между продуктовым магазином «Френдли» и продовольственной кладовой церкви Кроссвей, готовых помочь любому жителю Фолл Крика, кто в этом нуждался.

Молли сказала, что этого хватит, чтобы пережить весну и начать посевной сезон, если только они будут разумно экономить – и смогут создать общественный сад, усердно работать и вырастить урожай как можно быстрее.

После ополчения осталось восемьдесят семь небоевых членов семей – партнеры, дети и пожилые родители. Их обыскали, отобрали возможное оружие и в настоящее время держат в нескольких домах в «Винтер Хейвене».

Они освободили Дэррила Виггинса, но Джеймс Лютер, отступник ополченец с больным отцом, все еще находился под домашним арестом. Они пока не знали, что с ним делать.

Жители Фолл Крика были разгневаны, опустошены и убиты горем. Все испытывали подозрения и обиду, указывали пальцами и сваливали вину на других. Они хотели отомстить за все, что потеряли.

Бишоп сказал, что потребуется время, чтобы исцелиться, оставить обиды и объединиться как община. Ханна верила, что они у них получится.

Лиам не был так уверен, но хотел попробовать. Ради Ханны, ради людей, о которых заботился, он попытается.

Ханна расстегнула куртку и подняла лицо к солнцу.

– Возможно, зима наконец подходит к концу.

– Вряд ли. – Он прищурился и посмотрел на небо. – Разве сейчас уже март?

– Первое число, – ответила она.

– Ты помнишь. Большинство людей уже потеряли счет дням.

– Я отслеживала дни в подвале, – тихо сказала Ханна. – Рисовала линии на стене. Более пятнадцати сотен. Каждый день для меня был битвой, которую я выиграла. Это имело значение. Я знала, что раз продержалась так долго, то могу преодолеть еще одну отметку. Я всегда могу прожить еще один день.

Как он жаждал обнять ее, сделать все возможное, чтобы облегчить боль, которую она несла, успокоить преследующие воспоминания.

Лиам немного знал об этом. Некоторые раны никогда не заживают, не полностью. Существовали способы сдержать боль, поместить ее в коробку. Не только жить со шрамами, но и примириться с ними. Найти покой. Он начинал верить, что это возможно.

– Я справилась, – проговорила Ханна. – И теперь мы сделали это. Мы преодолели столько. Это уже здорово.

Да, но это не означало, что он мог расслабиться.