– Веди нас, госпожа соколица, – выдохнула она. –Я пойду за тобой. Идемте, дети. – Она снова подняла свой тюк, вздохнула, взвалив его на плечо, и согнулась под его тяжестью.

Птица, появившаяся ранним утром, оставила их после полудня. В лесу сгущались сумерки. Медленно, со страхом небольшой отряд спускался по тропе. Леатрис, шедшая впереди, с любопытством оглядывалась, потом подтолкнула мать.

– Посмотри, мама, на деревья. Там дом.

Хуана всмотрелась в лесную полумглу, но увидела только смутные очертания. Это может быть чем угодно. Она вздрогнула.

– Оставь, Леатрис, – прошептала она. – Одни боги знают, кто там живет один, как зверь.

Леатрис тоскливо подумала об отце, который, в отличие от матери, ничего не боялся. Потом она решительно переместила тяжелый тюк, продолжая отыскивать взглядом дома. И увидела еще несколько смутных теней, увидела тропы – все это может и не означать наличие людей, но может и означать. В щели ставен она увидела свет огня. И снова толкнула мать. Хуана неохотно признала:

– Возможно, это дом. – И сразу начала переговариваться с остальными женщинами.

Эгил посмотрел с отвращением.

– Эти женщины будут болтать всю ночь. Разбудить хозяев?

– А ты готов сразиться с ними, если они разбойник или колдуны, меняющие обличье? – испуганно спросила Леатрис.

Эгил презрительно скривил губы.

– Не следовало спрашивать девчонку, – ухмыльнулся он, произнеся последнее слово как смертельное оскорбление.

Леатрис опередила его и нашла дверь.

– Помогите! – крикнула она. – Помогите нам! Мы заблудились и умираем с голоду, с нами нет мужчин, и мы вам не причиним зла.

Эгил выругался, возмущенный таким немужским поведением.

Дверь открылась. В ней показалась остроносая бронзоволосая девушка лет четырнадцати. Она сонно протерла глаза.

– Я позову старших, сестра. Как тебя зовут? И – что такое «мужчины»?

Арона, у которой прервали неспокойный сон, потрясенно смотрела на пришедших. Она никогда не видела столько незнакомых людей. И говорили они на языке, которым пользуются только чужаки, единственные, с которыми она знакома: дочери Ганноры, которые ежегодно приходят торговать, а также странная женщина, обладающая Силой и называющая себя Несогласной. Ветер рвал ее открытую дверь, принося с собой первые капли ночной бури. Арона спохватилась.

– Заходите и погрейтесь у моего огня, – с трудом выговорила она на языке, которым пользовались пришельцы. – Я Арона, дочь Бетиас, из клана женщины‑лисицы, помощница хранительницы записей. Моя хозяйка отсутствует. Входите.

Они вошли, примерно полторы дюжины. Юная девушка прикусила губу. Она не может оставить этих людей одних, но нужно как‑то сообщить другим. Неожиданно она высунула наружу голову и издала условный крик. Он означал: «Неизвестные люди! Тревога, но не очень большая». Довольная, она подбросила дрова и поставила на огонь котелки для приготовления пищи.

Кошка, по кличке Рыжая Малышка, подошла к незнакомцам, и девушка, которая заговорила первой, опустила руку, чтобы погладить ее. Высокая девушка в брюках из овечьей шкуры, какие носят пастухи, издала какие‑то звуки, и мать шлепнула ее по заду, как мула. Потом мать обратилась к Ароне:

– А твоя (что‑то) или твоя (он‑мать) дома, девушка?

«Провались этот проклятый язык», – про себя выбранилась Арона, подыскивая слова, чтобы ответить на ;вопрос, который не поняла.

– Я больше не живу в доме моей матери. Моя хозяйка ведет и хранит записи. Я имею право оказать вам эту услугу, – заверила она. На расстоянии послышались звуки: это пробираются сквозь дождливый лес женщины.