«С учетом того, что Зинаиду я спас еще раньше… неспасенной осталась одна лишь Лидия!» – мелькнуло в голове у Мити.

– Ах, они видели из окна, как отважно вы кинулись им на помощь!

– Видели? – глухо повторил Митя. Если сестрички Шабельские его видели, то… о Предки! Ада собирается говорить об этом? Что именно она видела? – Неужели им достало сил смотреть… – принужденно улыбаясь, начал он.

– Ох, вы же знаете моих бандиток – этим бы достало! – вмешался Родион Игнатьевич. – К счастью, директрисе хватило разума загнать девчонок в подвал. Но как вы за топор схватились, они видели! Говорят, если бы вы с Урусовым не задержали виталийцев до прихода казаков, все могло кончиться очень, очень плохо!

Фух! Мите потребовалось все светское воспитание, чтоб с шумом не выдохнуть Шабельскому в лицо.

– …И теперь девочки жаждут, просто жаждут танцевать со своим спасителем! – ласково улыбающийся Шабельский подтолкнул Митю в пеструю толпу бальной залы.

Это верно, все три – жаждут. А первая кадриль – одна.

Он замер на мгновение, глубоко, всей грудью вдыхая запах свечей, канифоли, духов, пудры, шелка… Запах светской жизни. Лучший запах на свете!

– Спаси-и-итель… снова… – протянул над ухом ехидный голос.

– Снова? А когда еще? О чем вы, Алексей? – не менее ехидно поинтересовался Митя.

Не только симпатия, ненависть тоже бывает полезна. Ненавидящий невнимателен. Вот и Алешка, сдается, подзабыл, что драку Мити с восставшими мертвецами мог видеть лишь тот, кто был тогда в бабайковском доме-крепости. Митя даже искренне надеялся, что Алешка видел не все, – не торчал же он у окна все мертвецкое побоище!

Митя неторопливо обернулся…

Алешка вовсе не выглядел смущенным, наоборот, он улыбался, тонко и многозначительно. Не оговорился – выходит, специально дразнит.

– Снова ваш гардероб страдает, – подхватил Алешка, небрежно стряхивая пылинку с лацкана фрака. Самого обычного. В бытность в Петербурге Митя бы на такой и не глянул – разве посмеяться… Обычный пристойный бальный фрак с белым жилетом, с сорочкой… От портного! А не то безобразие, что на самом Мите!

В горле встал ком. Все же забрать первую кадриль Лидии? Желательно под самым носом у Алешки, чтоб не улыбался с таким превосходством!

– Нелегко, наверное, когда глядят на героя… и видят… вот эдакое… Что ж… Держитесь! Я всем объясню, что у вас просто не было возможности приобрести нечто приличное. – Алешка торжествующе оскалился и удалился.

Единственное, что Митя смог, – удержаться на месте, не броситься ему вслед, устроив безобразную драку прямиком в бальной зале.

– У вас ведь действительно не было возможности, – рассудительно сказал вдруг вынырнувший из толпы Ингвар. – А если бы вы не придавали такого значения одежде, он бы не мог над вами насмехаться. Будьте выше этого!

– Ингвар… – тяжко вздохнул Митя. – Быть выше пристойной фрачной пары можно, только если ты из нее вырос! А, что вам объяснять… – Он махнул рукой. Бал для него был безнадежно испорчен.

– Зачем юноше из простых понимать, как следует правильно одеваться? – Губернаторша выступила из фланирующей по залу толпы, как подсвеченное рассветными лучами облако из утреннего сумрака. Большая… Пышная… Кончиком сложенного веера взбила жесткие от крахмала кружева вокруг обширного декольте, став еще пышнее. – Достаточно, чтоб он был чист и опрятен, когда предстает перед высшими.