|
Любому, каким бы ни было его прошлое, нужно время, чтобы приспособиться к новому окружению. Кроме того, важен сам принцип – личная свобода, свобода личности. В какой то момент, посмотрев в зал, Элан поймал на себе взгляд Эдгара Крамера. Ну ладно, он покажет этому самодовольному чинуше, что существуют законы, куда более могущественные, нежели своевольные административные постановления. А. Р. Батлер величественно уселся на свое место. В данный момент Элан предпринял попытку вернуться к вопросу об апелляции в министерство по делам иммиграции в связи с результатами специального расследования. А. Р. Батлер немедленно заявил протест, однако судья вынес решение, что эта тема может быть затронута, и словно мимоходом добавил: – Полагаю, мы могли бы сделать небольшой перерыв, когда стороны сочтут нужным. Уже совсем собравшись вежливо согласиться с предложением судьи, Элан поймал на лице Эдгара Крамера нескрываемое облегчение. Он также отметил про себя, что в последние несколько минут тот непрестанно ерзал на стуле, как будто ему было неудобно сидеть. Внезапное воспоминание пришло ему в голову… Элан заколебался. И заявил: – Если ваша честь позволит, я был бы признателен за возможность завершить только одну эту часть моих доводов. Судья Уиллис согласно кивнул. Элан продолжал свое обращение к суду. Он подробно проанализировал всю процедуру рассмотрения апелляции, подверг пространной критике состав апелляционной комиссии, в которую, помимо Эдгара Крамера, были включены ближайшие соратники Джорджа Тэмкинхила, проводившего специальное расследование. – Можно ли предполагать, что комиссия, составленная подобным образом, аннулирует выводы своего ближайшего коллеги? – риторически вопрошал Элан. – Более того, способна ли комиссия в таком составе пересмотреть решение, уже обнародованное в палате общин самим министром по делам иммиграции? А. Р. Батлер вмешался с несколько необычной для него горячностью: – Мой ученый друг сознательно извращает факты. Комиссия, о которой он говорит… На этих словах судья подался вперед. Судьи всегда болезненно относятся к административным трибуналам… Что что, а уж это то Элану было доподлинно известно. Вновь поглядев на Крамера, Элан вдруг понял, почему он решил тянуть время. Это был злой порыв – приступ жестокости, в котором до этого момента Элан не хотел признаваться даже самому себе. Да и не так уж был нужен этот его коварный маневр – Элан знал, что дело выиграно. Словно сквозь туман до Эдгара Крамера, ввергнутого душевной мукой и физической пыткой в полубессознательное состояние, доносился обмен репликами. Он ждал, молясь про себя, чтобы все это кончилось, чтобы наступил наконец обещанный судьей перерыв. – Если я правильно понимаю, – язвительно заметил судья Уиллис, – эта так называемая апелляция есть не более чем пустая формальность. Но зачем же тогда вообще называть подобное апелляцией? Вперив строгий пристальный взгляд в Крамера, судья сурово произнес: – Я заявляю представителю министерства по делам гражданства и иммиграции, что суд питает серьезные сомнения… Но Эдгар Крамер уже ничего не слышал. Физическая боль.., нестерпимый позыв стали всепоглощающими. Разум и тело утратили способность воспринимать что либо еще, кроме невыносимого страдания. Судорожным движением оттолкнув стул, Эдгар Крамер бросился вон из зала. – Остановитесь! – хлестнул резкий приказ судьи. Крамер и ухом не повел. В коридоре, чуть ли не бегом поспешая к туалету, он еще слышал голос судьи, едко выговаривавшего А. Р. Батлеру: – Предупредите этого чиновника. |
