|
Бонар Дейтц остро осознавал, что и среди сторонников с недавнего времени начала усиливаться критика в его адрес. Слишком он умерен, заявляли они, как лидер оппозиции в своих атаках против правительства. Ладно, здесь, возможно, критики правы: он действительно порой проявлял сдержанность и умеренность, которые, по его мнению, были следствием его способности всегда понять точку зрения оппонента. В политических стычках подобное благоразумие может оказаться помехой. Но ярко выраженная проблема из области прав человека – если, конечно, этот эпизод вписывается в нее, а, похоже, он вписывается – совершенно другое дело. Тут он может сражаться жестоко, нанося правительству удары в уязвимые и болезненные места, и, возможно, поправить свою репутацию. Что еще более важно: схватка такого рода обязательно захватит внимание и вызовет одобрение прессы и публики. Но поможет ли это его партии на следующих выборах? Они станут подлинным испытанием, прежде всего для него самого. Он вспомнил вопрос, который сегодня днем ему задал юноша американец. “И как вы думаете, вам это когда нибудь удастся?” Правдивый ответ на него заключался в том, что все решит следующая избирательная кампания. Бонар Дейтц уже возглавлял оппозицию в ходе одних выборов, которые закончились для нее поражением. Новое ощутимое поражение будет означать конец его пребыванию в лидерах и его амбициям стать премьер министром. Так выгодно ли ему ввязываться в бой, как предлагает сенатор? “Да, – решил он, – вероятнее всего, выгодно”. – Благодарю, сенатор, – произнес вслух Бонар Дейтц. – Весьма ценное предложение. Если только есть шанс, мы раздуем из инцидента с этим Дювалем целую проблему; к тому же одновременно мы можем поднять множество других неприятных вопросов, связанных с иммиграцией. – Вот теперь вы дело говорите. – расцвел сенатор. – Придется подумать о кое каких мерах предосторожности, – предупредил Дейтц. Он оглядел гостиную, убеждаясь, что его никто не услышит. – Мы должны быть уверены, что этот малый в Ванкувере на самом деле тот, за кого себя выдает, и что у него действительно неплохая репутация. Это, надеюсь, ясно? – Естественно, мальчик мой, естественно. – С чего, по вашему, следует начать? – В первую очередь нужно найти этому молодому человеку адвоката. Этим завтра в Ванкувере я займусь сам. Затем мы предпримем ряд юридических шагов, которые, будем надеяться, иммиграционное ведомство встретит со своим обычным и губительным бессердечием. А потом… Все остальное за вами. Лидер оппозиции кивнул в знак согласия. – Что ж, пока все звучит логично. Хотя по поводу адвоката есть одно соображение. – Я найду подходящего человека – такого, чтобы мы могли на него положиться. Будьте уверены. – Лучше всего, чтобы адвокат не принадлежал к нашей партии, – Бонар Дейтц медленно ронял слова, словно размышляя вслух. – В таком случае, когда мы выйдем на сцену, не будет столь очевидно, что все это подстроено. Вообще говоря, желательно, чтобы адвокат не принадлежал ни к какой партии. – Разумно. Проблема, однако, в том, что большинство адвокатов поддерживает ту или иную партию. – Но не все, – осторожно возразил Бонар Дейтц. – Новички, например. Те, кто только только начинает практиковать, прямо со студенческой скамьи. – Блестяще! – Лицо сенатора Деверо расплылось в широкой улыбке. – Вот это вы молодец! Мы отыщем непорочного девственника. Этакого ягненочка – и будем водить его на веревочке. Глава 4 Когда Брайан Ричардсон, натянув боты, плотно обмотав шею шарфом и подняв воротник пальто, вышел из своего офиса на Спаркс стрит и направился пешком к Парламентскому холму, по прежнему шел снег, теперь, правда, он падал тяжелыми мокрыми хлопьями. |
