|
– Сенатор! Старик открыл бессмысленные со сна глаза. – Боже! – он выпрямился в кресле. – Похоже, я уснул. – Вам, наверное, показалось, что вы в сенате, – предположил Бонар Дейтц. Он угловато сложился пополам, усаживаясь в кресло рядом с сенатором. – Тогда бы вам не удалось так легко меня разбудить, – со смешком парировал Ричард Деверо. Поерзав в кресле, он достал из кармана клочок газеты, который вырвал в читальном зале. – Почитайте ка вот это, мальчик мой. Дейтц пристроил на носу очки без оправы и внимательно прочитал предложенный текст. Сенатор же в это время обрезал кончик сигары и начал ее раскуривать. Подняв глаза от газетной вырезки, Дейтц сдержанно сказал: – У меня два вопроса, сенатор. – Так не стесняйтесь, мальчик мой, задавайте ваши вопросы. – Вопрос первый. Поскольку мне уже шестьдесят два года, вы не посчитали бы возможным перестать говорить мне “мальчик мой”? Сенатор насмешливо хмыкнул. – Вот от этого у вас, у молодежи, половина неприятностей. Вы все торопитесь стать стариками. Да не тревожьтесь и не спешите так – возраст возьмет свое, и скорее, чем вы думаете. Теперь, мальчик мой, что у вас еще за вопрос? Бонар Дейтц отрешенно вздохнул. Уж он то знал, что спорить со стариком бесполезно, тем более что, как он подозревал, сенатор просто его поддразнивает. Он закурил сигарету и спросил: – Так что там с этим парнем в Ванкувере, как его – Анри Дюваль? Вы что нибудь знаете? Сенатор Деверо энергично помахал сигарой. – Абсолютно ничего. Кроме того, что в ту же секунду, как я прочитал о несчастном юноше и его отвергнутом обращении за разрешением на въезд в нашу страну, я сказал себе: “Вот возможность копнуть как следует грязи и досадить нашим оппонентам”. В гостиной появилось еще несколько завсегдатаев, которые, входя, здоровались с Дейтцем и сенатором Деверо. Сенатор заговорщически понизил голос. – Слышали, что произошло вчера в государственной резиденции? Драка между членами кабинета! Бонар Дейтц кивнул. – И отметьте себе – прямо на глазах у законно назначенного представителя нашего милостивого суверена! – Бывает, – обронил Дейтц. – Помнится, однажды и наши затеяли потасовку… – Остановитесь, мальчик мой! – Сенатор Деверо казался совершенно потрясенным. – Вы совершаете непростительный для политика грех – пытаетесь быть честным! – Послушайте, – посерьезнел Бонар Дейтц, – я обещал жене… – Буду предельно краток, – перекатив сигару в левый угол рта, сенатор поднял пухлую ладонь и стал загибать на ней толстые пальцы. – Пункт первый – мы знаем, что среди наших оппонентов возникли разногласия, о чем свидетельствует вчерашний инцидент. Пункт второй – из того, что мне донесли мои осведомители, явствует, что искра, приведшая к взрыву, имела отношение к иммиграции и Харви Уоррендеру, этому нашему интеллектуалу с протухшими мозгами. Вы следите за моей мыслью? – Я слушаю, – кивнул Дейтц. – Прекрасно. Пункт третий – что касается иммиграции, то отдельные случаи, попавшие за последнее время в поле зрения общественности – мы можем назвать их волнующими и трогательными, – продемонстрировали ужасающее небрежение.., ужасающее, конечно, со стороны наших оппонентов, отнюдь не с нашей.., ужасающее небрежение практическими аспектами политики и воздействием подобных случаев на общественное сознание. Согласны? – Согласен, – вновь кивнул Дейтц. – Великолепно! – просиял сенатор Деверо. |
