|
В конце концов в прошлом году мы выдали тысячу двести специальных разрешений на въезд, в основном чтобы ублажить наших парламентариев. И можете быть уверены, что среди этого множества попадались и подозрительные личности. Так что изменится, если таких будет чуть больше? Цифра тысяча двести поразила Хаудена. Он, конечно, знал, что иммиграционные законы в Канаде частенько обходятся, и подобная практика стала общепринятой среди политических партий формой оказания покровительства и услуг своим членам. Но масштабы его удивили. Он спросил: – Действительно так много? – Если по правде, то даже побольше, – сухо объяснил Ричардсон. – Под каждое специальное разрешение попадает от двадцати до пятидесяти иммигрантов, а общее число никто, к счастью, не подсчитывает. Наступила пауза, потом премьер министр сдержанно заметил: – Харви и его заместитель считают, что мы должны неукоснительно соблюдать закон об иммиграции. – Если бы вы не были королевским первым министром, – бросил Ричардсон, – я бы ответил вам одним коротким ясным словом. Джеймс Хауден сдвинул брови. “Иногда, – подумал он. – Ричардсон уж слишком много себе позволяет”. Не замечая недовольного выражения на лице премьер министра, Ричардсон продолжал: – В последние пятьдесят лет каждое правительство использовало закон об иммиграции для помощи членам своей партии. С чего бы нам вдруг отказаться от этой практики? С политической точки зрения в этом нет никакого смысла. “Да, – мелькнула у Хаудена мысль, – все это так”. Он потянулся к телефонной трубке. – Хорошо, – сказал он Ричардсону. – Будь по вашему. Я сейчас же приглашу Харви Уоррендера. – Он попросил оператора на парламентском коммутаторе: – Соедините меня с министром Уоррендером. Возможно, он дома. Прикрыв ладонью микрофон, премьер министр спросил Ричардсона: – Что еще, по вашему, кроме того, что мы обсуждали, нужно ему сказать? Ричардсон расплылся в улыбке: – Попробуйте посоветовать ему потверже стоять на земле обеими ногами. Может, тогда он не будет так часто попадать впросак. – Если я скажу это Харви, – в свою очередь, ухмыльнулся Хауден, – он засыплет меня цитатами из Платона. – А вы тогда ответьте ему из Менандра : “Чем выше поднимешься, тем больнее падать”. Брови премьер министра изумленно поползли вверх. Все таки в Брайане Ричардсоне было немало такого, чему он не переставал удивляться. На другом конце провода послышался голос телефонистки, и Хауден, выслушав ее, положил трубку и сообщил: – Уоррендеры отбыли на праздник в загородный коттедж, и телефона там у них нет. – А вольготно же вы даете ему жить – не то, что другим, – заметил на это Ричардсон. – Но уж не в этот раз, – твердо пообещал Джеймс Хауден. – Послезавтра он будет здесь, и мы не дадим раскрутить этот ванкуверский инцидент. Это я вам гарантирую. Глава 6 До квартиры Милли Фридмэн Брайан Ричардсон добрался в половине восьмого. Руки его были заняты двумя пакетами: один содержал одну унцию духов “Гирлен”, которые, как ему было известно, нравились Милли, второй – двадцать шесть унций джина. К его приходу она переоделась, сменив строгий костюм, в котором была днем, на оранжевые брюки и незатейливый черный свитер, оживляемый лишь тройной ниткой жемчуга. “А в результате, – решил про себя Ричардсон, – изысканная и волнующая простота”. Когда она входила в гостиную, он отметил ее необыкновенную грациозность. Каждое движение Милли отличалось выразительной ритмичностью и экономностью, она редко злоупотребляла жестикуляцией. |
