|
Неожиданно даже для себя Элан спросил: – Но почему, сенатор? – Что почему, мальчик мой? – ласково поинтересовался Деверо. – Почему вы так хотите, чтобы ваше участие оставалось в тайне? На мгновение сенатор, похоже, смешался, потом лицо его прояснилось. – В Библии сказано что то вроде того, что, когда берешься за благодеяние, пусть левая рука не ведает, что творит правая. Исполнено это было отлично. Но в голове у Элана все стало на свои места. Он тихо переспросил: – На самом деле речь идет, видимо, не о благодеянии, а о политике, сэр? Сенатор сдвинул брови. – Боюсь, не понимаю вас. “Ну, – подумал Элан, – вот и все. Вот ты и сорвал сделку и потерял первого в твоей жизни крупного клиента”. Вслух он твердо проговорил: – Сегодня иммиграция составляет главную политическую проблему. Это конкретное дело уже попало в газеты и может доставить правительству множество неприятностей. Не это ли вы задумали, сенатор? Использовать в своих целях того юношу на судне как своего рода пешку? И не поэтому ли вы обратились ко мне – молодому и зеленому, а не в вашу обычную юридическую фирму, которую сразу связали бы с вами? Очень сожалею, сэр, но вести юридическую практику таким образом в мои планы не входит. Он говорил резче, чем намеревался, но возмущенное негодование в нем взяло верх. Он спросил себя: “А как же я все это объясню своему партнеру Тому Льюису? Как Том поступил бы на моем месте?” Элан подозревал, что Льюис действовал бы иначе: его партнер обладал достаточным здравомыслием, чтобы не отказываться от гонорара из за дурацкого донкихотства. Сквозь эти мысли извне прорвался какой то дребезжащий звук. К своему удивлению, он обнаружил, что слышит довольный смешок сенатора Деверо. – Молодой и зеленый – так вы, по моему, сказали, мальчик мой? – сенатор опять залился смешком, мягко колыхая брюшком. – Ну ну, может, и молодой, но уж точно не зеленый. А ты как думаешь, Шерон? – Я бы сказала, что ты, дед попался. Элан заметил в устремленном на него взгляде Шерон нескрываемое уважение. – Согласен, милочка, и вправду попался. Ты отыскала очень неглупого молодого человека. Элан ощутил, что атмосфера резко изменилась, он, правда, не был уверен, в лучшую ли сторону. Точно теперь он знал одно – сенатор Деверо был человеком непростым и многогранным. – Ну ладно, значит, карты на стол, – тон сенатора также изменился, его голос звучал не столь внушительно, сейчас он словно обращался к равному себе. – Предположим, все, что вы здесь наговорили, правда. Но следует ли из этого, что тот молодой человек на судне так и не имеет права на юридическую помощь? Следует ли из этого, что ему нельзя протянуть руку помощи только потому, что мотивы отдельного лица, в данном случае – мои, могут носить неоднозначный характер? Если бы вы, мальчик мой, не дай Бог, тонули, разве вы стали бы думать о том, что тот, кто бросился вас спасать, поступил так исключительно потому, что посчитал, будто живой вы ему можете еще пригодиться? – Да, – согласился Элан, – пожалуй, вы правы. – Тогда в чем разница? Если она вообще существует. – Сенатор Деверо подался вперед. – Позвольте кое что у вас спросить. Думаю, вы верите в то, что любая несправедливость должна быть исправлена? – Конечно. – Конечно, – повторил сенатор, кивая головой, словно удовлетворенный собственной проницательностью. – Возьмем тогда этого молодого человека на судне. Нам говорят, что у него нет никаких законных прав. |
