|
Лицо Шерон омрачилось тенью встревоженной озабоченности. – Сенатор Деверо, – начал Элан, – если я возьмусь за это дело – в случае, если этот человек на судне пожелает, чтобы я представлял его интересы, – он сам будет моим клиентом. Правильно? – Думаю, что можно сформулировать и так. – Иными словами, ответ утвердительный. Сенатор расхохотался, откинув голову. – А вы мне начинаете нравиться, мальчик мой. Пожалуйста, продолжайте. – И хотя за этим делом будете стоять вы, сенатор, – заявил Элан, тщательно выбирая слова, – любые действия, предпринимаемые от имени моего клиента, будут определяться единственно моим клиентом и мною без консультаций с какой либо третьей стороной. Старик испытующе оглядел Элана. – Не считаете ли вы, что тот, кто платит музыканту… – Нет, сэр, не в данном случае. Я считаю необходимым делать так, как лучше для моего клиента, а не то, что кажется выгодным с политической точки зрения. Улыбка исчезла с лица сенатора, в голосе его зазвучал явный холодок. – Я мог бы напомнить, что вам предоставляется возможность, за которую ухватились бы многие начинающие адвокаты. Элан поднялся. – Тогда я посоветую вам заглянуть в справочник по профессиям, сэр, – он обернулся к Шерон. – Прости, если подвел тебя. – Минутку! – окликнул его сенатор. Он тоже встал и уставился в глаза Элану. Голос его гремел на басовых нотах. – Должен сказать вам, мальчик мой, что я считаю вас весьма нетерпеливым, дерзким и неблагодарным… Я принимаю ваши условия! Они скрепили соглашение рукопожатием, после чего Элан отклонил приглашение сенатора остаться на ленч. – Мне лучше бы попасть на судно уже сегодня, – объяснил он. – Может статься, что у нас будет не так много времени до отплытия. Шерон проводила его до двери. Надевая пальто, он ощущал ее близость, запах ее духов. Слегка смущенно и неловко он проговорил: – Приятно было повидаться, Шерон. Она ответила улыбкой: – Мне тоже, – на какое то мгновение вновь появилась и тут же исчезла эта ее очаровательная улыбка. – Даже если тебе не нужно отчитываться перед дедом, обязательно приходи навестить нас. – Никак не могу понять, – радостно признался Элан, – почему я столько времени этого не делал. Глава 3 После прошедшего накануне ночью дождя в порту остались огромные лужи, и Элан Мэйтлэнд осторожно обходил их, время от времени поглядывая на силуэты судов, мрачно темневших на фоне серого низкого неба. Однорукий сторож с дворнягой – единственный человек, встретившийся ему в безмолвном и безлюдном доке – показал ему дорогу, и теперь, разбирая названия на отшвартованных судах, он определил, что “Вастервик” стоял вторым от начала. Единственным признаком жизни на судне была тонкая струйка дыма, которую тут же разгонял ветер, едва она успевала подняться. Вокруг “Вастервика” раздавались приглушенные, едва слышные звуки: плеск воды и поскрипывание дерева где то внизу, сверху доносился тоскливый плач мечущихся чаек. “Голос порта – это голос одиночества”, – подумал Элан. Сколько же портов говорило этим голосом с человеком, на встречу с которым он шел! Он также раздумывал над тем, что же за личностью окажется этот заяц Анри Дюваль. Газеты, спору нет, описывали его с симпатией и сочувствием, но газеты так часто далеки от истины в своих публикациях. Более чем вероятно, пришло в голову Элану, что человек этот – наихудшего сорта океанский бродяга, который никому не нужен – и по веским причинам. |
