— А вашими ежели пилами и вашими топорами работать? Попортимъ, такъ вычтешь съ насъ изъ заработка.

— Да вѣдь ужъ тогда цѣна съ сажени будетъ не та…

— А какая ваша цѣна, коли ежели съ вашими пилами? спросила Фекла.

Прикащикъ хотѣлъ отвѣчать, потоптался и наконецъ крикнулъ:

— Да идите сюда на барку! Здѣсь и рядиться будемъ. А то что такъ-то перекликаться! Я на баркѣ, а вы на тротуарѣ…

Женщины перешли по сходнямъ на барку. Прикащикъ сѣлъ на сложенныя полѣнья.

— Нашими пилами ежели пилить и нашими топорами раскалывать, то цѣна четвертакъ съ сажени. Пилить надо девятку на четыре части.

— Знаемъ мы девятку, отвѣчала Арина. — Мы боровичскія, съ Мсты, такъ знаемъ. У насъ тамъ заготовка дровъ тоже бываетъ. Это дрова въ девять четвертей, отвѣчала Арина,

— Ну, вотъ… Ее и распиливать надо и потомъ колоть пополамъ, кивнулъ прикащикъ.

Женщины пошептались.

— А какъ-же наши новоладожскія намъ говорили, что по тридцати пяти копѣекъ съ сажени подрядились? начала Фелосья.

— Про тридцать пять при нашихъ пилахъ не слыхалъ. Такой и цѣны теперь нѣтъ, потому народу ужъ очень много голоднаго изъ деревень понашло, отвѣчалъ прикащикъ. — А что по тридцати пяти копѣекъ, коли ежели кто съ своими пилами и топорами, то за сажень платимъ, это точно. Можно, пожалуй, и вамъ по три гривенника съ сажени дать, коли наши пилы и топоры отработаете. Инструментъ хозяину отработаете — и ужъ тогда за работу деньги вамъ на руки. Согласны?

— Нѣтъ, ужъ, это гдѣ-же! Шутка-ли три рубля и тридцать копѣекъ каждой парѣ отработать, пока деньги получишь! Намъ пить, ѣсть надо, а денегъ у насъ ни кругомъ, ни около.

— Ну, такъ цѣна четвертакъ. У насъ всѣмъ одна цѣна. Что Марфѣ и Ульянѣ, то Аннѣ и Татьянѣ. Вотъ увидите тамъ на работѣ мужиковъ и бабъ, такъ можете справиться. Платили и по сорокъ пять копѣекъ послѣ урожайныхъ годовъ, когда народу голоднаго изъ деревень мало приходитъ, а теперь цѣна упала.

Женщины опять стали шептаться. Федосья выдвинулась впередъ и сказала прикащику:

— Какъ-же двѣ новоладожскія наши землячки на прошлой недѣлѣ мнѣ говорили, что у тебя-же по тридцати пяти копѣекъ съ сажени подрядились.

— А ты не всякому слуху вѣрь. По тридцати копѣекъ, такъ это точно, коли инструментъ намъ прежде всего отработать, отвѣчалъ прикащикъ. — Такъ вотъ по четвертаку, коли ежели съ нашимъ инструментомъ — и за поломку вычетъ. Хотите, такъ давайте и по рукамъ ударимъ и тогда я дамъ записку на Тосну къ другому прикащику, что я нанялъ васъ, а нѣтъ, такъ уходите съ Богомъ, потому торговаться мнѣ тутъ съ вами некогда. Придете на Тосну съ запиской къ прикащику, ему и паспорта ваши отдадите.

— Дай подумать, кормилецъ, чуточку… Дешево, кажись, что-то… сказала Анфиса. — Какъ вы думаете, дѣвушки? обратилась она къ женщинамъ и стала съ ними шептаться.

— Дешево, потому что вездѣ дешево, а поднимется цѣна на пятачекъ, такъ пятачекъ и мы вамъ прибавимъ, проговорилъ прикащикъ въ утѣшеніе и крикнулъ:- Ну, что-жъ! Будетъ вамъ толкаться-то! Рѣшайте!

— Постой, голубчикъ… Ну, а насчетъ ночлега какъ? снова обратилась къ прикащику Анфиса.

— А насчетъ ночлега рѣка Тосна длинна и берега у ней широкіе… Гдѣ хотите, тамъ и ночуйте по берегу. Шалашики изъ девятки себѣ понадѣлаете. Тамъ всѣ такъ ночуютъ. Воздухъ легкій: спереди, сзади и съ боковъ продуваетъ.

Женщины опять стали шептаться. Прикащикъ опять крикнулъ;

— Кончайте-же наконецъ такъ или этакъ! Ну, чего стали? Или застудиться на легкомъ воздухѣ боитесь?

— По четвертаку на вашихъ пилахъ? — переспросила его Айфиса.

— Да вѣдь ужъ сказано, что по четвертаку! Что десять-то разъ повторять! Ну?!

— Согласны, — махнула рукой Анфиса.