— Потом они ни о чем не говорили?

— Только о переправе.

— Так, чтобы вы слышали об этом?

— Да. Этот Суэф смотрел на нас прямо-таки со злорадством. Казалось, ему доставляет удовольствие злить нас. Мне больше всего хотелось отхлестать его плеткой. Он думает, что быстрее переберется на тот берег, чем мы.

— Вы ему ничего не говорили?

— Ни слова.

— Это хорошо. Смотри, он действительно поднимается в лодку и ведет за собой лошадь, держа ее под уздцы, так что эта кляча сейчас поплывет на тот берег. Пожалуй, она вряд ли выдержит.

— Ох, сиди, вчера, во время поездки, я внимательно следил за этой лошадью. Она куда лучше, чем выглядит. Эта лошадь — настоящий шайтан во плоти.

— Ладно, вопреки всему, что произошло, мне было бы жаль, если бы с ними случилось несчастье; особенно жаль женщину, которая села с ними в лодку. Что ж, переправляемся, и как можно быстрее. Вперед!

Этот призыв относился к паромщикам.

Старик как раз вытряхнул трубку и достал кисет, чтобы снова набить ее. Не обращая внимания на мой приказ, он спокойно продолжал начатую работу.

— Ты слышал? — спросил я его. — Положи трубку! Можно хоть раз обойтись без курева?

— Нет, господин, — любезно ответил он. — Без чубука я не могу работать; от него я не откажусь. Так я жил, так все и останется до моей последней поездки.

— Я хочу добраться до того берега быстрее, чем лодка!

— Не волнуйся напрасно, господин. Лодка, наверное, вообще туда не попадет.

Старик спокойно набил трубку и голой рукой достал уголек из костра, тлевшего на нескольких сдвинутых вместе камнях и разведенного только для того, чтобы разжигать трубку. Сделав несколько затяжек, он крикнул тоном генерал-фельдмаршала:

— Подъем! За дело, храбрецы! Отработаем пиастры, которые мы получили!

В этот момент мы увидели, как из зарослей ивняка вырвалась лодка. Впереди сидела женщина; посредине — оба гребца, напрягавшие все свои силы; позади восседал на корточках Суэф, державший в руках узду. Голова лошади вздымалась над водой. Руля у лодки не было.

Когда Суэф заметил нас, он поднял руку и сделал насмешливый жест. Если бы лодка всю дорогу плыла так же быстро, как и поначалу, то она, конечно, достигла бы того берега скорее, чем мы — середины реки, ведь трое подручных нашего славного помощника, казалось, вообще не имели суставов. Они с удивительной осторожностью отвязали цепь, державшую паром, взяли шесты и принялись шуровать ими в воде так, будто искали булавки на дне реки. К сожалению, наши лошади были не приучены к подобной переправе. Нам пришлось оставаться в седле, чтобы их успокоить, иначе бы я велел моим спутникам самим взяться за дело.

Впрочем, Халеф нашел средство, как ускорить движение парома. Он достал из-за пояса плетку и, обратившись к пареньку, стоявшему ближе всех, сказал:

— Поторапливайся!

Одновременно он стукнул его по спине, и, едва это случилось, старик крикнул:

— О Аллах! О горе! О рок! Живее за дело, сыны! Эй вы, мужчины, толкайте плот, двигайте его! Работайте, работайте, силачи! Чем скорее мы будем на том берегу, тем больше будет бакшиш, который мы получим от этой четверки знаменитых шейхов и эмиров.

Этот тонкий намек так укрепил мышцы юношей, что все трое по-настоящему напряглись. Скорость удвоилась. Конечно, мы не упускали лодку из виду. Чтобы добраться до цели, намеченной на том берегу, гребцам пришлось забирать немного вверх против течения. Возле берега сделать это было нетрудно, но чем ближе они подплывали к середине реки, тем сильнее им приходилось напрягаться. Лодка явно замедлила ход; как ни пыталась она удалиться от нас, ее сносило к нам.