Запах.

Лет десять назад Люнеманн повстречал бывшего соседа по общежитию. В университете были знакомы. Сосед явно спивался, но щеголял дизайновой курткой с пуговицами нетипичной формы. Из зубов были пуговицы, но тогда Рихарда не особенно интересовало, из чьих, а хозяин не стал поднимать эту тему…

Молчание.

— Рихард, ты передумал? — наконец тихо спросил ррит.

Люнеманн едва не ответил “да”, не поняв, что именно Л’тхарна имеет в виду.

Успел закрыть рот. Это же каким подонком он бы выглядел…

Вот таким. Он решил, что ты передумал, Рихард, и хочешь назад свои деньги. Несчастные сорок тысяч. А зверюги сегодня не стали пытаться заработать, не праздновать ли отправились?

Между прочим, собственный облик в глазах зверюг тебя волнует, а твой любимый брат сейчас киллеров нанимает. Чтобы убрать пятерых человек, повинных лишь в том, что их услуги не понадобились. И самое смешное, что кто-то, пошедший на такое только ради бабла, никого бы не удивил. Дело житейское, Дикий Порт.

А тебе уже и бабло нужно только для зверюги…

Дожил.

— Л’тхарна, — начал Люнеманн, удивляясь тому, что моргать ему отчего-то физически необходимо раз в пять чаще, чем обычно, — я…

И замолчал. Полный набор замусоленных фраз пронесся в голове, да не единожды. “Сожалею”, “раскаиваюсь”, “мне жаль”, “я не должен был”…

Тьфу.

После затянувшейся паузы человек Рихард Люнеманн, пират по кличке Ариец, сказал то, что уже говорил однажды.

— Л’тхарна, прости меня. Я сволочь.

Возымело действие. Верхняя губа ррит вздернулась, открывая не весь комплект белых лезвий, а только мелкие передние резцы. Чуть косо: он усмехался.

— Я слышал.

Ариец разве руками.

— Я не должен был связываться с этой бандой. Явиться к вам в гости не решился. Сказал, что ищу тебя.

— Зачем?

— Ты станешь снова работать на х’манка?

Ррит снова усмехнулся.

— Если х’манк заплатит, — поднял голову, шевельнул ушами — без серег, добавил, — сорок тысяч — большие деньги. Вот только праздник ты испортил, Рихард.

— Праздник? — тупо повторил Люнеманн.

— Ну не то чтобы праздник. Мы долги отдали. Теперь хоть отопление снова включат. Еды купили для всех.

— А сколько вас? — зачем-то спросил Ариец.

— Восемь тысяч триста четырнадцать.

Так четко, без заминки и малейшего сомнения было сказано это, что стало ясно — столько и есть. Именно столько, ни одним больше. Все. Представить, что от всей твоей расы осталось восемь тысяч триста четырнадцать человек… да это даже представить, и то поплохеет, а если всерьез?

Косы с висков стекали до пола: ррит по-прежнему сидел на ковре перед стоящим человеком. Можно протянуть руку и погладить. У ррит кожа жесткая, но кое-где бархатистая, чувствительная, дотронешься — вздрогнет… На ушах, например.

Да нет. Восемь тысяч — на Диком Порту.

Рихард сказал это вслух.

Л’тхарна уставился на него. Ничего не сказал, но в желтых глазах читалось: “А где?!..”

— Поехали, — сказал Люнеманн. Под этим взглядом невидимая удавка его отпустила, и он почти успокоился. — Я не хочу разговаривать здесь.

Их провожали взглядами не то чтобы сильно удивленными. Во-первых, здесь вообще мало чему удивлялись, а во-вторых, последнее время х’манки просто не нанимали ррит для гладиаторских боев и заказных убийств. Этот, видимо, решил вспомнить прежнюю моду.

Выяснить суть происходившего оказалось несложно.