Встав на следующий день утро чуть ли не к обеду, я спустился на кухню, приказал Марте подать мне еду, после чего собрать всех обитателей замка в столовой. Затем я потребовал отправить Герду в деревню, чтобы привела ко мне старосту. Кухарка очень удивилась, но перечить не стала.

    -  Да, кстати, Марта, - внезапно я вспомнил один вопрос, который вертелся у меня в голове.

    -  Слушаю, господин, - кухарка оторвалась от чистки котла и посмотрела на меня.

    -  Всё хотел спросить, на каком языке вы разговариваете?

    -  Ну как, на каком? - поразилась кухарка. - На нашем.

    -  Я имею в виду, как он называется? У вас что, один язык, что ли, других народов нет?

    -  Почему же, господин, есть. Странно так лопочут, просто смешно становится. И как они на таком птичьем языке разговаривают? - засмеялась кухарка, видимо, вспомнив что-то из прошлой жизни барона.

    -  А название языка знаешь? - спросил я, борясь с крестьянским непониманием.

    -  Язык наш Всеобщий называется. Всеобщий, господин, язык наш, потому что он от Всеобщего Бога нам данный, так батюшка говорит в церкви, - Марта тяжело вздохнула и умоляюще на меня посмотрела.

    -  Поставить бы нам церковь в селе, господин? А то как нелюди какие, в церковь только по выходным ходим да по праздникам, в соседние село, а идти туда полдня и потом ещё полдня назад возвращаться.

    «Блин, спросил на свою голову, - подумал я про себя, - теперь ещё и церковь строить, что ли»?

    -  А что думают в деревне? - решил я уточнить у Марты.

    -  То же и думают, господин, церковь нам нужна, - уверенно ответила кухарка.

    -  Я подумаю, - ответил я и, благословленный счастливой Мартой, пошёл к себе.

    На встречу со слугами я пришёл заранее и подготовил всё для своего выступления. Слуги собрались точно к намеченному сроку, и я начал:

    -  Поскольку нашего любимого барона не стало, то я, как вы знаете, вступил в свои законные права наследника.

    Тут я сделал паузу и посмотрел в лица сидящих передо мной: гном был спокоен, Марта плакала, а Герда внимательно смотрела на меня, ловя каждое слово. Внутренне я усмехнулся: чует, видать, что раскулачивание грядёт.

    -  Так вот, проанализировав всё, я принял следующие решения: во-первых, Марте увеличивается жалование до половины сестерция в день, мастеру Дарину увеличивается жалование до двух сестерциев, Герде увеличивается жалование до половины сестерция.

    После этих слов я снова посмотрел на всех. На этот раз ситуация была несколько иной: гном удивлённо жевал бороду, Марта по-прежнему плакала, Герда ей вторила. Но если первая плакала от счастья, то вторая с горя, ведь я уменьшил ей жалованье наполовину против прежнего. Только ведь не будет же она при всех говорить, что у ней было больше? По идее она должна попытаться поговорить со мной наедине, после собрания, именно поэтому я и отправил её в деревню за старостой.

    -  Да, и последнее. Нас всех ждут большие перемены, так что если кто-то хочет нас покинуть - кроме мастера Дарина - тот может уйти, - сказал я, выразительно глядя на Герду.

    Желающих не нашлось, а глаза гнома просто лучились весельем, он едва сдерживался, чтобы не засмеяться.

    -  А вы, мастер, надеюсь, будете теперь с удвоенной силой гонять своего подмастерье, оправдывая такое повышение, - закончил я совещание, подмигнув гному.