Командующий откинулся и несколько секунд внимательно разглядывал своего младшего товарища.

– Я никогда не видел тебя таким уставшим, Тарлах, – сказал он наконец.

– Наверно, сказывается реакция. Мне повезло, что я вообще жив. Нам всем повезло. Если бы вы не пришли…

– Ты знаешь, что я обязательно пришел бы.

– Да, но я не был уверен, что вы успеете вовремя.

Он опустил голову и посмотрел на усеянный бумагами стол. Для многих помощь пришла слишком поздно.

– Список потерь, – сказал он, видя, что Варнел проследил за его взглядом. – Большинство сказало бы, что у нас удивительно мало потерь, но для меня…

– Это часть доли офицера, – мягко сказал командующий, – копье в сердце. Кроме тех, кто настолько очерствел, что смерть товарищей не производит на них впечатление. Для меня такие воины перестают быть людьми. Они представляют большую опасность для отрядов, которыми командуют.

Варнел нарочно перевернул листок. Потом подошел к очагу, посмотрел какое‑то время на пламя, подтянул два стула и опустился на один из них.

– Кто‑то позаботился разжечь костер. Не будем невежливы и воспользуемся теплом.

Тарлах не присоединился к нему, и Варнел вздохнул.

– Садись, Горный Сокол. Я не люблю сгибать шею, разговаривая с человеком.

Тарлах повиновался.

– Где ты услышал это имя?

– От твоего курьера и почти ото всех после нашего приезда. Твое положение здесь и в Рейвенфилде уникально, мой Друг. Я хочу знать все, все подробности – с самого первого твоего появления здесь.

Сердце капитана дрогнуло, он почувствовал, как напряглись мышцы живота. Вот оно – мгновение, которое должно подкрепить его надежды или, может быть, обречь на неудачу.

– Все решения и действия, которые я предприняв мал, принадлежат мне одному. Никого в отряде нельзя в них винить.

– Я учил тебя многому, но прежде всего прямоте, – заметил Варнел.

– Но ты учил меня и отвечать за свои действия!

Он сжал кулаки и снова разжал их. Тарлах всегда знал, что этот разговор неизбежен.

Тарлах описал все, что произошло после его памятной встречи с У ной из Морской Крепости, описал свой растущий страх за судьбу народа сокольничьих и решение, которое предложила правительница долины, а также условия, на которых она его сделала.

Когда он закончил, оба несколько минут молчали.

– Одного Рейвенфилда нам будет недостаточно? – спросил наконец командующий.

Тарлах покачал головой.

– Нет. Там хорошие, плодородные земли для населения и хорошее место для Гнезда, но недостаточно пространства для размещения колонн и прокорма лошадей. – Даже когда существовало прежнее Гнездо, большая часть воинов размещалась и тренировалась за его стенами. – Только получив в наше распоряжение горную территорию Морской Крепости, мы будем иметь достаточно места.

– А чтобы получить их, мы должны принять условия договора?

Горный Сокол нахмурился, борясь с отчаянием и гневом от тона голоса командующего.

– Это и так слишком мало в обмен на то, что мы получим. Госпожа Уна проявляет большое доверие к нашей чести, позволяя нам и нашим потомкам поселиться на своих землях. Она искренна в своем желании помочь нам, но собирается закрывать глаза на то, что считает не правильным, даже злым.

Его глаза превратились в острия копий, в нем вспыхнул гнев при воспоминании о том, какую роль сыграла Уна в только что закончившейся схватке и какую помощь оказала за последние недели целительница Пира.

– Значит, то, к чему мы привыкли, теперь ты называешь злом?

Тарлах взял себя в руки. Ссора не улучшит его и без того незначительные шансы.