— А, господи! — Олег искренне рассмеялся. — Это у вас, в Москве, ваучеры чубайсовские. А у нас другие. Ваучер — такой документ, типа пропуска в страну, понимаешь? Его ты официально покупаешь в ряд стран, платишь баксами — и вперед. Никто тебе слова не скажет.

— Серьезно?

— Вполне. А ты что, не слышал про такое?

— Нет, не доводилось.

— Я же говорю — темный ты человек! — снова рассмеялся Олег, но теперь его шутка уже задела Банду:

— Иди ты в самом деле! Откуда я мог знать все эти ваши премудрости? Что я, за рубеж ездил, что ли?

— Банда, да не обижайся ты в самом деле… А вот, кстати, и наш благодетель.

И действительно, к их машине снова спешил тот самый парень, получивший от Вострякова сотню долларов.

— Все нормально, ребята, — бросил он в форточку, подбегая к их машине. — Давайте еще две сотни, для инспектора.

— Тебе? А почему не самому таможеннику? — совсем не в дугу влез Банда, подозрительно присматриваясь к этому парню. — Почему в конце концов мы тебе должны верить?

— Потому что у вас другого выбора нет, — спокойно ответил парень, ничуть, казалось, не смутившись. — Ты что, думаешь, у тебя таможенник прямо на посту бабки возьмет? Чтоб его потом какой-нибудь ОБЭП повязал?

— Что за ОБЭП?

— Отдел по борьбе с организованной преступностью. У нас теперь так бывшую ОБХСС зовут… Или эти, президентские контролеры, мать их за ногу…

— Банда, ну что ты в самом деле? — попытался и Востряков образумить друга.

— А я этому инспектору бабки после смены, в городе отдам. Неужели так трудно допетрить?

— Ладно, не обижайся, — Банда уже извлек из кармана две сотни и протянул парню, спеша исправить свою ошибку. — Это ж я не со зла. Просто я ваших порядков местных не знаю. Держи!

— О'кей… А теперь выруливайте из очереди и потихоньку за мной поезжайте.

Вот когда Банде пришлось убедиться, что парни не зря ели свой хлеб. Их путь к заветному пункту досмотра был обеспечен, как говорится, на все сто: стриженые ребята буквально вручную расчищали путь их машине, расталкивая и распугивая особо прытких очередников, не желавших пропускать денежных нахалов вперед. В другое время Банда бы, наверное, сгорел со стыда или давно бы уже сам бросился наводить порядок в очереди, восстанавливая справедливость. Но сегодня он не мог поступить иначе. Он должен был как можно быстрее пересечь польскую границу, а потому, скрепя сердце, с каменным лицом восседал рядом с Востряковым, который вел машину, стараясь не смотреть на осыпавших их проклятиями несчастных очередников.

— Ну, Банда, молись, чтоб наши «пушки» не засветили! — почему-то чуть слышно прошептал ему Востряков, въезжая на площадку досмотра, и только теперь до Банды как-то вдруг дошло, чем они рисковали, отправляясь через границу с оружием.

Но в этот день им все-таки, наверное, везло. Таможенник, бегло осмотрев их скудный груз, состоявший из нескольких стеклянных банок домашних консервов и двух-трех пачек сигарет, удивился про себя, ради чего эти ребята заплатили две сотни долларов, но виду не подал, подписывая декларацию о вывозе каждым из них суммы в пятьсот долларов, и перепоручил их пограничнику, который быстро проверил документы. Польская сторона заставила оплатить страховку автомобиля, и — пожалуйста! — шлагбаум поднят, Республика Польша открыта для них…

II

Банда и Олег сидели на открытой веранде маленького придорожного кафе, расположенного на въезде в красивый старинный городок Трутнов, раскинувшийся в долине за Седетскими горами, и, поминутно поглядывая на дорогу, за обе щеки уплетали что-то совершенно немыслимое, что в этом заведении носило название «свиное колено».