— Ах, эта девушка!.. Вы ее вряд ли когда-нибудь увидите. Она уже слишком далеко. Вы все испортили. Можете взять пистолет и застрелиться, генерал…

— Что?

— Папа, не слушай! Со мной все будет… — ворвался вдруг откуда-то голос Алины, но тут же оборвался, так же внезапно, как и появился.

— Алло, Алинушка! Что с тобой? Где ты?

Но трубка была уже мертва, отзываясь на все его крики лишь безжалостными и безжизненными короткими гудками…

Исфахалла звонил из маленького придорожного венгерского мотеля, прямо из комнаты, где они собрались, и Алина хорошо слышала каждое его слово. Иногда через неплотно прижатый к уху араба микрофон до нее даже долетал далекий голос отца.

Предложение Исфахаллы застрелиться моментально высвободило всю ту ярость, которая копилась все эти дни у нее в душе. Они везли ее в своем «БМВ» теперь куда-то на юг, совсем не в Чехию.

Они проехали уже Словакию, почти всю Венгрию и специально сняли эту комнатушку в пригороде Дебрецена, чтобы позвонить ее отцу.

Теперь уж она не ждала от них ничего хорошего. Не надеялась на освобождение или на спасение. Она, по существу, смирилась со своей участью. Но этот подлый звонок, специально сделанный, чтобы побольнее ранить отца, окончательно взбесил ее.

И как только Исфахалла провякал про то, что Владимиру Александровичу пришло время застрелиться, Алина кошкой метнулась к проклятому иранцу, одним ловким ударом ребром ладони по шее свалила его с ног, вырвав телефонную трубку, и закричала:

— Папа, не слушай! Со мной все будет хорошо…

Но договорить не успела — подскочивший Хабиб так сильно ударил ее в лицо, что девушка, еще не успев упасть, тут же потеряла сознание, заливаясь кровью из в очередной раз разбитого носа…

Не прошло и трех минут, как телефон снова взорвался длинными трелями междугороднего звонка.

— Алло! — подскочил к аппарату Владимир Александрович. — Алина, это ты?

— Нет, это Александр. Бондарович, телохранитель Алины, помните?

— Ах, да, Саша, конечно.

— Что, у вас есть новости?

— Только что звонили эти бандиты, и на секунду трубку удалось схватить дочери.

— Что они сказали?

— Что я могу застрелиться. Что Алина далеко и больше никогда ко мне не вернется.

— Подонки!

— А ты откуда, Саша?

— Из Чехии, из Праги. Пансионат «У святого духа».

— Господи, что ты там делаешь?

— Здесь Алина. А что, они вам не сказали?

— Нет… А почему Прага?

— Они ее вывезли сюда.

— Господи!.. Саша, ты ее видел? Как она?

— Нет, пока ничего не знаю. Мы с другом только сели им на хвост. Мы точно знаем, куда придет конвой…

— Что за конвой?

— Три грузовика, в одном из которых вывезли Алину.

— Саша, но почему Чехия? Почему ничего нельзя было сделать здесь? Может, нужно было подключить органы? И вообще, как они смогли вывезти ее из страны?

— Это долгий разговор, Владимир Александрович. Знайте только, что все нормально.

Через полчаса мы войдем в контакт с бандитами.

— Что это значит? — в голосе Владимира Александровича зазвучало такое неприкрытое волнение, грозящее вылиться чуть ли не в истерику, что Банда поспешил закончить разговор:

— Все будет хорошо. Мы обязательно освободим Алину. Мы еще позвоним вам, Владимир Александрович. Знайте, все будет хорошо. Я вам это обещаю, слышите?

— Да, да, Саша:.