Изменить размер шрифта - +
  "Никогда!"- приказывала  его воля.  "Завтра же!"-  молило
несчастное сердце.
     Никто не повстречался ночным гулякам,  беспрепятственно вернулись они в
Мариабронн, миновали ручей,  мельницу, липы и обходными путями  по  карнизам
через разделенные колонками окна попали в монастырь и в спальню.
     Наутро  Эберхарда долго будили  тумаками, так крепок  был его сон.  Все
вовремя  поспели  к ранней мессе,  на завтрак и в  аудиторию;  но  Гольдмунд
выглядел плохо, так плохо, что патер Мартин спросил, не болен  ли он. Адольф
бросил на  него  предостерегающий  взгляд,  и  тот  сказал,  что здоров.  На
греческом, однако,  около полудня. Нарцисс не  упускал его  из вида. Он тоже
заметил, что Гольдмунд болен,  но промолчал и внимательно наблюдал за ним. В
конце  урока он подозвал его к себе. Чтобы не  привлекать внимания учеников,
он отправил его с поручением в библиотеку. И пришел туда же сам.
     - Гольдмунд,- сказал он,- не могу ли я тебе помочь? Я вижу, тебе плохо.
Может, ты болен. Ложись-ка в постель, получишь больничный суп и стакан вина.
Тебе сегодня было не до греческого.
     Долго  ждал он  ответа.  Смущенный, взглянул на него  бледный  мальчик,
опустил голову,  поднял опять, губы вздрогнули, он  хотел  говорить,  но  не
смог.  Вдруг он опустился рядом,  положив голову на пульт  для чтения, между
двумя маленькими  головками  ангелов из дуба, державших  пульт, и разразился
такими рыданиями, что Нарцисс почувствовал себя неловко и на какое- то время
отвел взгляд, прежде чем подхватил и поднял плачущего.
     - Ну, ну,- сказал он приветливее, хотя  Гольдмунд  едва  ли  слышал его
слова, - ну и  хорошо,  дружок, поплачь, тебе станет легче. Вот так, садись,
можешь ничего не говорить. Ты, я вижу, натерпелся, видимо, все утро старался
держаться  и не подавать виду,  молодец. А  теперь поплачь, это лучше всего.
Нет? Уже все? Опять все в порядке? Ну  и славно, тогда  пойдем  в больничную
палату  и  ложись в постель, сегодня же вечером  тебе станет намного  лучше.
Пойдем же!
     И  он провел его в больничную палату в обход ученических комнат, указал
на  одну  из  двух  пустых  кроватей  и,   когда  Гольдмунд  начал  послушно
раздеваться,  вышел, чтобы доложить настоятелю о его  болезни. На  кухне  он
попросил  для него,  как обещал,  суп  и  стакан вина;  оба эти благодеяния,
принятые в монастыре, очень нравились большинству легких больных.
     Лежа  в  больничной постели, Гольдмунд  пытался оправиться от смятения.
Час тому назад  он,  пожалуй,  был бы в состоянии  объяснить  себе, что было
причиной   сегодняшней  столь  невыразимой  усталости,  что  это   было   за
смертельное  перенапряжение  души,  опустошившее  его  голову и  заставившее
расплакаться. Это  было  насильственное,  каждую  минуту  возобновляющееся и
каждую минуту терпевшее неудачу стремление  забыть вчерашний вечер - даже не
вечер, не безрассудную минуту  и милую вылазку  из  запертого монастыря,  не
прогулку по лесу, не скользкий мостик через мельничный ручей или перелезание
через заборы, окна и  ходы, но  единственный  момент  у темного  окна кухни,
дыхание и слова девушки, прикосновение ее рук, поцелуй ее губ.
Быстрый переход