— Oh, my God! It's terrible!  — закатила глаза мисс Диксон, добравшись до нее наконец почти на карачках.

— Ну, зачем же ты сюда полезла? — сказала Анна, испугавшись за нее, видя, что та вот-вот сорвется. — Я бы сама к тебе спустилась. — Она подала женщине руку и помогла ей спуститься со скалы. Оказавшись внизу, возле каменных ступеней, которые через сад вели на широкую площадку, где Чезаре Больдрани велел устроить бассейн, мисс Анджела наконец облегченно вздохнула.

— Когда-нибудь я умру из-за вас, мисс Анна, — с холодной вежливостью сказала она.

— Почему ты все время говоришь мне «вы», как взрослой? — тут же ответила Анна. — И почему все время говоришь на этом языке, которого я не понимаю? Ты говори, как я, тогда я буду тебя слушать. — Девочка повернулась к ней спиной и зашагала к дому, предоставив гувернантке догонять ее.

— Я буду учить вас день за днем, мисс Анна, — внушала та ей на ходу. — Хорошим манерам и английскому языку. Все это, что сейчас вам кажется скучным и нудным, со временем окажется приятным и необходимым. Разумеется, если вы не будете лениться.

Мисс Диксон была высокая рыжеволосая ирландка лет тридцати пяти, с веснушчатым некрасивым лицом. Ревностная католичка, застрявшая в Италии в связи с войной, она избежала интернирования, потому что была под покровительством крупного генуэзского судовладельца, который некогда нанял ее как компаньонку для своей жены-англичанки. Жена его умерла от инфаркта, и судовладелец пристроил мисс Диксон в дом Чезаре Больдрани, которому требовалась гувернантка для Анны.

— Начнем завтра, хочешь? — притворно согласилась Анна, лишь бы отложить начало обучения. — А вот и мама! — весело крикнула она, бросившись навстречу Марии, которая шла по каменной дорожке к ним. На ней было яркое голубое платье, которое очень молодило ее, густые черные волосы развевались по ветру.

— Война кончилась, — объявила Мария, радостно улыбаясь. — Наконец-то, наконец-то!..

Мисс Диксон молитвенно сложила руки и опустилась на колени, не заботясь даже о том, чтобы встать на траву и не поранить ноги о камни дорожки.

— О, Боже! Боже милостивый! — возблагодарила она Господа, воздевая руки и шепча молитву.

— Война кончилась? — удивленно переспросила Анна, не очень понимая смысл этого известия.

— Сегодня, — обняла ее Мария, — запомни это — 25 апреля. Сегодня кончилась война.

— И больше не будут летать самолеты? Не будут рваться бомбы? И по ночам мы не будем бегать в бомбоубежище? А Пиппо? Пиппо тоже не будет прилетать к нам?

— Нет, дорогая, все кончилось. Ты рада?

— Не знаю, — сказала девочка задумчиво и посмотрела на мать.

— Как не знаешь? — удивилась Мария. — Все радуются, послушай. — Издали доносились веселые поющие голоса, и оркестр играл марш.

— Я не знаю, — опять повторила Анна. — Я не знаю, как это без войны.

— И вправду, — покачав головой, сказала Мария. — Ты же не видела еще мир без войны. Ну, ничего, к хорошему легко привыкнуть, — добавила она, беря дочь за руку и ведя ее к дому, в то время как мисс Диксон продолжала возносить хвалы Господу.

Мария отдавала себе отчет, что Анна требует от нее особого внимания. В ее маленькой жизни было слишком много потрясений, да и теперь не все еще шло гладко. Вера отказалась поехать с ними в Сан-Ремо и затворилась в горестном одиночестве у себя на корсо Верчелли. Джулио помрачнел; он, хотя и был поражен происшедшими в их жизни переменами, очень скучал по бабушке, которая заменила ему мать.