|
— У вас такой самодовольный вид, — сказала Беатриса. — А вам не приходит в голову, что вы посылаете человека на верную смерть? «Вот-вот, этого-то как раз я и хочу», — подумал Уормолд. — Передайте им в консульстве, — сказал он, — что телеграмма должна пойти вне всякой очереди. — Телеграмма длинная, — сказала Беатриса. — Как вы думаете, такая фраза подойдет: «Он представил королю Полидора и Кадвала и объявил ему, что это два его пропавших сына — Гвидерий и Арвираг». Неправда ли, Шекспир бывает скучноват? Через неделю он пригласил Беатрису поужинать в ресторане возле порта, где подавались только рыбные блюда. Запрошенную сумму утвердили, урезав ее на двести долларов, так что пристрастие А.О. к круглым цифрам все же сказалось. Уормолд представлял себе, как Рауль едет на аэродром: впереди — опасный полет. Но финал еще неизвестен. Как и в подлинной жизни, всякое может случиться. Герой начнет своевольничать: его схватят еще до того, как он сядет в самолет, задержит полицейская машина... Он исчезнет в застенках капитана Сегуры. В печати об этом не появится ни строчки. Уормолд предупредит Лондон, что прекращает радиосвязь, так как Рауля могут вынудить их выдать. Отправив последнее сообщение, они разберут передатчик и спрячут части; целлулоид будет наготове, чтобы предать все огню... А может быть, Рауль вылетит благополучно и они так никогда и не узнают, что же стряслось с ним над горами Орьенте. Во всей этой истории ясно было одно: Рауль не прилетит на Ямайку и не доставит никаких снимков. — О чем вы задумались? — спросила Беатриса. Он еще не притронулся к фаршированному омару. — Я думал о Рауле. С просторов Атлантики задул свежий ветер. Замок Морро по ту сторону бухты высился как океанское судно, прибитое к берегу штормом. — Вы за него беспокоитесь? — Конечно, беспокоюсь. Если Рауль вылетит в полночь, он сядет в Сантьяго для заправки как раз перед рассветом; там у него свои ребята: ведь в провинции Орьенте каждый — мятежник в душе. Потом, как только рассветет и можно будет снимать — но еще до появления в воздухе патрульных самолетов, — он полетит в разведку над горами и лесами. — А у него сейчас нет запоя? — Обещал, что пить не будет. Впрочем, кто его знает. — Бедняга Рауль. — Бедняга Рауль. — Жизнь его не баловала. Вам следовало познакомить его с Тересой. Он кинул на нее испытующий взгляд, но, судя по всему, она была занята омаром. — Хороша конспирация! — А ну ее к черту, вашу конспирацию! После ужина они пошли домой по Авенида де Масео, держась подальше от моря. В эту дождливую, ветреную ночь здесь было мало прохожих и еще меньше автомобилей. Валы набегали и разбивались о дамбу. Брызги перелетали через широкую дорогу, где днем в четыре ряда шли машины, и падали дождем у подножия изрытых солью и ветром колонн. Тучи неслись с востока; Уормолд подумал, что и его, как эти камни Гаваны, разъедает ветер времени. Пятнадцать лет — немалый срок. — Может быть, один из огоньков вон там, наверху, — это он, — произнес Уормолд. — Как ему, должно быть, одиноко. — Ну, это литература, — сказала она. Он остановился как вкопанный под одной из колонн и бросил на нее тревожный взгляд. — Что вы сказали? — Да ничего. Иногда мне кажется, что вы смотрите на ваших агентов как на марионеток или героев романа. |
