«Ничего, я тебя еще поражу!» – Послала в ответ Мими.

«Ха-ха».

«Возвращайся к своему объекту, а то сейчас моего разбудишь».

Кингсли, залезая без предупреждения к ней в голову, нарушал протокол. Четверо венаторов чувствовали друг друга, но им полагалось работать на разных каналах и следить за разными снами. Они вошли в спальню женского общежития, где девушки из дальних провинций снимали койку за гроши.

Мими проникла в сон одной из девушек. Той было примерно столько же, сколько и самой Мими в этом цикле, – семнадцать.

Девушка работала горничной в гостинице. Мими просканировала последние три месяца ее жизни. Понаблюдала, как та стелет постели и выносит мусор, пылесосит ковры и прячет в карман скромные чаевые, оставляемые гостями на тумбочке у кровати. Посмотрела, как она ждет своего парня, курьера, работающего в маленьком кафе. Работа, парень, работа, парень. А это что такое? Управляющий гостиницей зазывает девушку зайти к себе в кабинет и заставляет снять одежду. Интересно. Но было ли это на самом деле? Обучение на венатора означало, что Мими умела отличать вымысел от реальности, ожидаемое от свершившегося.

Действительно ли начальник домогался девушки или она просто этого боялась? В принципе картина походила на кошмар. Мими вложила в сознание девушки картинку-импульс: в деталях представила, как девушка отталкивает начальника и бьет ногой в самое уязвимое место. Вот так. Теперь если что-нибудь случится, девушка будет знать, как ей действовать.

– Доложите результат. Леннокс Первый? – Донесся из темноты голос Кингсли.

– Чисто.

– Второй?

– Чисто.

– Форс?

Мими вздохнула. В мыслях девушки не было ни малейшего следа хранителя.

– Чисто.

Мими моргнула и открыла глаза. Она стояла над девушкой, посапывающей под одеялом. Мими показалось, что на ее губах появилась легкая улыбка.

«Не нужно бояться, – передала ей Мими. – Девушка может сделать все, что хочет».

– Ясно. Уходим.

Кингсли вывел их на ночную улицу, и они двинулись сквозь ночную тьму, по неасфальтированным дорогам и шатким лестницам вдоль неровного ряда ветхих хибар и многоквартирных домов, цепляющихся за горные склоны.

Мими шла за членами команды вверх по склону, перешагивая через валяющиеся повсюду жестяные банки и кучи гниющего мусора. Мими подумалось, что все это не очень-то и отличается от некоторых районов Манхэттена, хотя и занятно посмотреть, как скученно живут здесь люди и как искажены их приоритеты. Она видела дома – да какие там дома, лачуги, – в которых не было воды и туалета, но которые похвалялись плазменным телевизором с экраном в сорок два дюйма и спутниковой антенной. А в кое-как сколоченных гаражах стояли сверкающие немецкие автомобили, в то время как дети хозяев бегали босиком.

Кстати, дети. Она услышала их раньше, чем увидела. Веселая шайка этих сопляков носилась за ними следом всю неделю. Их грязные физиономии были в дегте, на лохмотьях красовались выцветшие эмблемы американских спортивных клубов, а пустые ладошки все время были протянуты к иностранцам. Это напоминало Мими об объявлении социальных служб, транслирующемся по вечерам: «Уже десять часов вечера. Вы точно знаете, где сейчас находятся ваши дети?»

– Сеньора Бонита, сеньора Бонита! – Скандировали они, шлепая босыми ногами по грязи.

– Кыш! – Прикрикивала на них Мими, отмахиваясь, словно от докучливых мух. – Сегодня у меня ничего для вас нет! Nada para voce. Deixeme sozinho! Оставьте меня в покое!

От их нытья у нее начинала болеть голова. Она не отвечает за этих людей, за этих детей... Она – венатор на задании, а не какая-то знаменитость во время рекламной поездки для укрепления связей с общественностью. Кроме того, это Бразилия, развивающаяся страна. На земном шаре есть места, где ситуация гораздо хуже.