– Нет, – еще отчетливее повторила Мими.

Форсайт же, судя по виду, вполне держал себя в руках.

– Я не понимаю, зачем нам это нужно – передавать дух сообщества новому вождю, когда мой отец жив! – Выпалила Мими. Она сглотнула. – И потому я возражаю.

– Голосование должно быть единогласным, – встревоженно произнес страж Корриган. – Мы не можем вверить сообщество Форсайту иначе как по единогласному решению семи семейств.

Вид у него сделался потерянным, а вот Амброуз и Минерва, напротив, приободрились. Все прочие смотрели на Форсайта, ожидая подсказки, как быть дальше.

Мими это отметила. Голосование голосованием, а эти уже считают его вождем.

– Нам следует остановить введение в должность, согласно желанию стража Форс, – ровным тоном произнес Форсайт. – Я не желаю присваивать роль, в которой не все готовы меня видеть. И я тоже переживаю из-за исчезновения Чарльза. Нам следует подождать.

Они один за другим возвращались к происходящему в аукционном зале. Мими осознала, что по-прежнему держит руку поднятой, как это было в гломе.

Ведущий одарил ее ослепительной улыбкой.

– И «Портрет женщины» (Франсуаза Гийо) уходит к... прекрасной юной даме в первом ряду!

Она только что купила картину Пикассо.

Глава 39

БЛИСС

Осенний семестр в Дачезне всегда разворачивался в соответствии с устойчивой традицией; никогда не нарушался план действий, составленный сотню лет назад, – или так должно было казаться ученикам, знакомым с успокаивающим, предсказуемым ритмом приятной жизни частной школы. Начиналось это с последней недели августа, вводной для первого класса, когда мучители, ученики выпускного класса, затюкивали новоприбывших состязаниями по метанию тортов во внутреннем дворике, сбрасыванием водяных бомб с балконов и эпической игрой «Убийца». В последний день недели происходило торжественное вручение школьных колец и исполнение гимна школы. А кульминационным моментом была вечеринка, проводящаяся по завершении учебного дня на крыше дома старосты. Именно там с мая по декабрь расцветали романы, обычно между «старушками» (так в школе называли учениц выпускного класса) и «новичками» (парнями из свежепришедших), а вовсе не наоборот, как могли бы подумать некоторые.

Блисс поднялась по лестнице в главное здание, кивнув по дороге нескольким замеченным знакомым. Все еще были загорелыми после лета, проведенного в Хэмптонсе или Нантакете. Девушки еще не готовы были расстаться с сарафанами и сандалиями ради шерсти и шотландки, а парни сдвигали галстуки набок и расстегивали поплиновые рубашки, а пиджаки носили в руках или перекидывали с ухарским видом через плечо.

Блисс слыхала, что близнецы Форс тоже вернулись в школу. Надо постараться как можно скорее связаться с ними. Мими с Джеком должны ей помочь.

Когда Блисс вошла в гардеробную и скользнула взглядом по именам, выгравированным на металлических табличках, она обнаружила, что имена Шайлер и Оливера исчезли. Итак, их действительно здесь нет. Блисс расстроилась. Она в конце концов выяснила, что произошло с друзьями. Совет отчего-то усомнился в том, что Шайлер достоверно описала события, сопровождавшие гибель Лоуренса, и двое подростков предпочли бежать от венаторов, вместо того чтобы предстать перед судом.

Но отчего-то девушка никак не могла поверить в их отсутствие. Ей весь день мерещилось, что Оливер сейчас сидит на дополнительном курсе истории Европы, на своем обычном месте, у батареи, а Шайлер лепит горшки на занятиях по художественным ремеслам. Перед обеденным перерывом Блисс отправилась на третий за сегодняшний день урок, из курса «Древние цивилизации и заря Запада». Первая неделя занятий была периодом завлекалочек: ученики переходили с занятия на занятие и решали, какие курсы выбрать.