– Отпусти его, – устало произнес Кингсли.

Мими кивнула. Она ослабила хватку, освободив разум студента, и четверка венаторов вернулась обратно в реальный мир. Их свидетель, похрапывая, умостился на столе.

Это был не подозреваемый.

Это была жертва.

Глава 6

БЛИСС

Каждый день после того утра на вершине Корковадо – «горбатой горы» в переводе с португальского – Блисс приходилось задавать себе три важных вопроса. «Кто я? Где я? Что со мной произошло?»

Она принялась это проделывать вскоре после того, как однажды, проснувшись, обнаружила, что не может вспомнить, отчего ей так печально. На следующий день она не смогла вспомнить, единственный она ребенок в семье или нет. Но всерьез она испугалась в тот день, когда посмотрела в зеркало и ей показалось, что она видит кого-то чужого. Она понятия не имела, кто эта рыжеволосая девушка.

Тогда-то ей и пришла в голову идея каждое утро задавать себе эти три вопроса.

Если она не воспользуется случаем вспомнить, кто она такая, Посетитель полностью возьмет над ней верх. И настоящая Блисс Ллевеллин, та девчонка, что однажды провалила экзамен на вождение автомобиля, который сдавала на старом, еще пятидесятых годов, «кадиллаке» с открывающимся верхом, исчезнет окончательно. Даже то полустершееся воспоминание о ней, что еще цеплялось за крохотный уголок ее сознания.

Итак, они находятся в Хэмптонсе. Сейчас утро. Она встала. Пора завтракать. Слуга зовет ее. Нет. Не слуга – ее отец. Слугой Форсайта называет Посетитель, а не она. Порой такое случается. Иногда оказывается, что она отчетливо слышит Посетителя. Но потом дверь захлопывается, и она снова оказывается за этой дверью, в темноте, отрезанная от мира. Посетитель получил доступ к ее прошлому, ко всей ее жизни, а она к его – нет. Его разговоры с Форсайтом происходили за закрытой дверью; его мысли были покрыты мраком.

Какая-то ее часть радовалась, что Посетитель больше не разговаривает с ней. Ей смутно помнилось, что прежде они изредка переговаривались друг с другом, но ныне это прекратилось. Теперь это сменилось тишиной. Девушка понимала: это потому, что ему больше не требуется общаться с ней, чтобы взять ее под контроль. Он привык захватывать власть во время ее помрачений сознания, но теперь он не нуждался в них, чтобы делать все, что ему заблагорассудится. Он и так был у руля.

Однако же, с другой стороны, ее не выбросили на обочину. Она верно ответила на первый вопрос.

Она – Блисс Ллевеллин. Дочь сенатора Форсайта Ллевеллина и падчерица покойной Боби Энн Шеферд. Она росла в Хьюстоне, до тех пор пока их семья не переехала на Манхэттен, вскоре после того, как ей исполнилось пятнадцать лет. Она училась в школе Дачезне, расположенной на Девяносто шестой улице, и больше всего любила выступать с группой поддержки на футбольных матчах, ходить за покупками и работать фотомоделью.

«О боже, я же прямо блондинка из анекдотов», – подумала Блисс.

Нет, в ней наверняка должно быть что-то более существенное.

Так, ладно. Начнем сначала... Ее зовут Блисс Ллевеллин, и она выросла в большом, великолепном доме в Ривер-Оукс, районе Хьюстона, но ее любимым местом в Техасе было дедушкино ранчо, где она носилась верхом по ковру цветущих прерий. В школе ее любимым предметом была история искусств, и она надеялась когда-нибудь стать хозяйкой собственной художественной галереи или сотрудником Метрополитен-музея.

Она – Блисс Ллевеллин, и прямо сейчас она находится в Хэмптонсе. Хэмптонс – престижный поселок на берегу, в двух часах езды от Манхэттена (или как там сложится с пробками на дорогах), куда жители города удаляются, «чтоб глаза мои ничего этого не видели», лишь затем, чтобы уткнуться носом во все то же самое. Август в Хэмптонсе такой же замечательный, как сентябрь в Нью-Йорке.