— Допустим, — Гризли явно не знал, что ему делать: то ли бить мне морду, то ли, наоборот, начать верить. И все эти сомнения были написаны у него на лице.

А я помнил, как он срывался в бой, не думая о последствиях. Поэтому сейчас всё указывало на то, что я смог зацепить нужные струны.

— Ну так вот, — продолжил я. — А сейчас, после сегодняшнего прорыва, ты бы убил того мудака, который вас оставил здесь погибать.

— Ну да, нас тут кинул один козлина. Как только доберусь до башни, скручу его в бараний рог, — процедил на это Гризли.

— Вот-вот, — сказал я. — Именно за это, за то, что вы все вместе убьёте того самого резервиста, вы окажетесь в ещё более глубокой жопе и уже без права помилования. А сейчас у меня пока есть шанс вытащить тебя в связи с некоторым кредитом доверия перед императрицей.

— И каким образом? — Гризли нахмурился, но теперь совсем иначе. Он как будто взвешивал все «за» и «против» из того, что я ему говорил.

— Ну, я постараюсь через тот же Тайный сыск выбить для тебя помилование со стороны императрицы в честь какого-нибудь праздника. Это не будет мне ничего стоить, но я тебя очень прошу: постарайся никого не угробить до того момента.

— Ну, а как же тот хрен, который… — Гризли оборвал себя, потом продолжил: — Понимаешь, что он заслуживает только одного?

— Чисто по чести? — неожиданно для самого себя я перешёл на каторжный диалект. — Абсолютно с тобой согласен, — ответил я. — Но подумай о другом. Из-за какого-то мудака портить себе жизнь — тоже неразумно. Тем более мы сейчас вернёмся в крепость, и должок ему отдадим. И поверь мне, слухи расходятся быстро. Ему такую тёмную устроят, что он сам отсюда сбежит, дезертирует и полетит со службы вверх тормашками. Просто не вздумай устраивать самосуд! Ты нам очень нужен.

— То есть ты пришёл за мной, потому что я тебе нужен? — переспросил Гризли.

— Слушай, — ответил я ему, — чтобы ты не сомневался во всём вышесказанном, могу тебе так сказать: ты любишь свои раны зашивать крестиком.

Глаза у моего друга из прошлой жизни расширились.

— А ещё, — продолжал я, пока он не опомнился. — Кличку «Гризли» ты получил в четырнадцать лет, когда совершенно случайно убил своего первого медведя. Причём убил настолько случайно, что у тебя на груди, вот здесь, — я снова показал ему на то же место, что и в первый раз, — остался отпечаток его лапы в тот момент, когда ты словил его на рогатину. А ещё у тебя очень специфический дар земли, о котором мало кто знает, но о котором ты рассказал мне. Собственно, он мне сейчас и нужен.

— Я уже почти тебе поверил, — неожиданно сказал Гризли. — Хотя, честно говоря, поверить во всё это достаточно тяжело. А где мы с тобой служили?

— О-о, — сказал я, — в такой заднице мира, где демоны идут легион за легионом и не собираются останавливаться. Там, где стали открываться порталы, выплёвывая оттуда подкрепление, мы с тобой плечом к плечу бились с таким количеством врагов, что ты даже не представляешь.

— Что ж, боевое братство я признаю, — проговорил Гризли. — Но всё-таки мне сомнительно.

— С утра вместо кофе ты всегда делаешь глоток своего самогона и говоришь, что это бодрит лучше всего на свете.

— Ну, как это все знают, — ответил Гризли. — Даже начальство, и ничего с этим не делает.

— Понимаю, — сказал я. — А ещё ты плюёшь через плечо три раза перед тем, как идти в атаку.

Гризли недоверчиво покосился на своих сидящих позади.

— Всё это можно было узнать. Вот только зачем оно тебе?

— Вот именно, — сказал я. — Зачем мне просто так что-то узнавать о левом человеке?

— Ладно, — подвёл итог Гризли, — пока я не скажу, что верю тебе, но с другой стороны, если ты обещаешь мне свободу, я, пожалуй, сделаю, как ты говоришь.