– Слепой, что ли, не видишь? – Он ткнул пальцем в белого парня. – Наш браток свою тачку закрыл, открыть не может, мы помогаем, понял? Все в полном порядке.

– Можно посмотреть? – попросил Джек каким‑то сухим, резким тоном, стоя в свободной, сутулой, расхлябанной позе.

– Нельзя. Проваливай.

– Почему?

– Потому что я сказал, и точка. Отцепись, не мешай, не отвлекай внимание, пока я по‑настоящему не раскипятился. Убирай отсюда свою любопытную белую задницу.

– Просто я никогда не видел, как взламывают машину, – объяснил Джек. – Я хочу сказать, очень удачно, что кто‑то из вас захватил с собой ломик на всякий пожарный случай. Теперь у вас есть возможность помочь другу. А я думал, это запрещено законом.

Господи Исусе, подумала Алисия, видя, как замерли трое угонщиков. Он что, с ума сошел?

– Эй, ты, – буркнул белый парень, выпрямляясь и делая шаг вперед. На нем была черная кожаная куртка с заклепками. Очень короткие светлые волосы, колечки в обоих ушах, в верхней губе, в правой брови. – Ты чего, коп какой‑нибудь долбаный или кто?

– Я? – с робкой улыбкой переспросил Джек. – Ох, нет. Я не коп. Просто это машина моего друга Хулио. А никто из вас, ребята, не Хулио. Поэтому, может, найдете себе другую машину для взлома?

Настала очередь испанца. Он выхватил ломик из щели, замахнулся на Джека:

– Эй, мужик, ты сдурел? Машина моего кореша, мы ему помогаем. Ну‑ка, вали отсюда, не то всажу вот эту штуковину тебе в глотку, проткну до самой задницы!

Похоже, парни сильно забавлялись. Пока они посмеивались, отпускали грубые шуточки, Алисия заметила, что Джек потихоньку вытаскивает из кармана левую руку.

Чуть не закричала: «Не надо! Трое против одного! Ни единого шанса».

Но засомневалась, глядя на Джека. Чувствовалось, как он пышет какой‑то наэлектризованной первобытной силой. У нее в кабинете и в баре минуту назад был вялый, скучный... а теперь совсем другой человек. Весь напряженно вибрирует, огнем горит, будто его повседневная жизнь состоит из пустых и бесцветных антрактов, которые надо просто пересидеть до начала следующего действия.

– А как только он кончит, – продолжал белый парень, отобрав у испанца железку и сунув ее под нос Джеку, – я через заднюю дверцу яйца тебе оторву!

Напряжение клубилось в воздухе, сгущалось. Алисия слышала от людей, переживших удар молнии, о необычном ощущении перед самым разрядом, от которого волосы встают дыбом – буквально. И сама теперь чувствовала, как молекулы воздуха ионизируются, поляризуются в преддверии...

– Какие у тебя чудесные голубые глаза, – задумчиво проговорил Джек под новый взрыв хохота. – Можно мне один?

Прежде чем кто‑то успел среагировать или ответить, его рука стрелой метнулась к белому лицу таким внезапным молниеносным движением, что Алисия не уследила. Поняла только, что рука Джека мелькнула в воздухе, и в тот же миг белый парень с диким воплем пошатнулся, выронил ломик, прижал к лицу ладони, завертелся на месте, чуть не сбив своего чернокожего друга.

Она задохнулась, попятилась, видя у него на левой щеке ярко‑красную струйку, просочившуюся между пальцами.

Боже правый, что ж это такое?

– Что за хренотень... – пробормотал чернокожий, попеременно оглядываясь то на Джека, то на упавшего на колени приятеля, который зажимал глаз красными от крови пальцами и орал во все горло.

Испанец наклонился к другу:

– Джоуи! Чего он тебе сделал?

– Глаз! Ох, черт, глаз!

– Обожаю глаза, – заявил Джек незнакомым искаженным тоном. Его собственные глаза приобрели странное рассеянное выражение.