Изменить размер шрифта - +

 

Песня перешла в крик свирепой ненависти при виде Кэт, бледной от гнева, со сверкающими глазами.

 

Она быстро бросилась в толпу женщин – ее женщин, которые, как она думала, полюбили ее. Но они были окружены своими родственниками, и один житель селения, находившегося в пустыне, с громким голосом, с голыми ногами, оттолкнул Кэт.

 

Он не хотел сделать ей что-либо дурное, но женщина из пустыни ударила его ножом по лицу, и он удалился с громким воем.

 

– Дайте мне поговорить с ними, – сказала Кэт, и стоявшая рядом с ней женщина, подняв руки, усмирила шумевшую толпу.

 

Только жрец продолжал свою песню. Кэт быстро подошла к нему. Ее маленькая прямая фигурка дрожала.

 

– Замолчи, – крикнула она на местном наречии, – или я сумею заткнуть тебе рот!

 

Жрец замолчал, а Кэт, стоя среди женщин, заговорила страстно:

 

– О мои женщины, что сделала вам я? – крикнула она на местном наречии. – Если есть какая-либо ошибка, кто исправит ее, как не ваш друг? Ведь вы же можете сказать мне все и днем и ночью. – Она протянула руки. – Слушайте, сестры мои! С ума вы сошли, что хотите уйти, наполовину вылеченные, больные или умирающие? Вы можете уйти, когда угодно. Только ради вас самих и ради ваших детей не уходите раньше, чем я вылечу вас, если будет угодно Богу. Теперь в пустыне лето, а многие из вас пришли издалека.

 

– Она говорит правду! Она говорит правду! – раздался чей-то голос в толпе.

 

– Конечно, я говорю правду. И я хорошо относилась к вам. Вы должны сказать мне причину вашего бегства, а не убегать, словно мыши. Сестры мои, вы слабы и больны, а ваши друзья не знают, что лучше для вас. Но я знаю.

 

– Что мы можем поделать? – крикнул слабый голос. – Это не наша вина. По крайней мере, я хотела бы умереть в покое, но жрец говорит…

 

Снова поднялся шум.

 

– На пластырях написаны заклинания…

 

– Зачем нам становиться против воли христианами? Это спрашивает мудрая женщина, которую отослали отсюда.

 

– Зачем на тела ставят странные дьявольские знаки? И они горят, как огни в аду…

 

– Вчера пришел жрец – святой человек, что сидит вон там, и он сказал, что ему было открыто, когда он сидел среди гор, что у дьявола готов план, как заставить нас потерять нашу веру…

 

– И отправить нас из больницы со знаками на теле – да, а у детей, которых мы родим в больнице, будут хвосты, как у верблюдов, и уши, как у мулов. Так говорит мудрая женщина, так говорит жрец.

 

– Тсс! Тсс! – кричала Кэт в ответ. – Какие пластыри? Что за ребяческий разговор о пластырях и дьяволах? Не один ребенок, а много детей родилось здесь и все были пригожи. Вы это знаете! Это слова недостойной женщины, которую я отослала, потому что она мучила вас.

 

– Нет, но жрец сказал…

 

– Что мне за дело до жреца? Ухаживал он за вами? Наблюдал за вами по ночам? Сидел у вашей постели, поправлял ваши подушки и держал вас за руки, когда вы страдали? Брал он у вас детей и укачивал их, когда сам нуждался в отдыхе?

 

– Он святой человек. Он сотворил чудеса. Мы не решаемся подвергнуться гневу богов.

 

Одна женщина, посмелее других, крикнула: «Взгляните!» – и поднесла Кэт горчичник, недавно выписанный из Калькутты, на оборотной стороне которого красными чернилами были отпечатаны фамилия аптекаря и клеймо фирмы.

Быстрый переход