– Это Мэнни, - пояснила Мэри-Энн. - Не удивляйся, он всегда такой. Спит на ходу, пока не забьет косячок.

    Пожав плечами, Каргин отвернулся и сделал шаг к стойке, любуясь выложенным на ней арсеналом. Бобби сухо кивнул ему:

    – Выбирай! Стреляешь первым, по левой мишени. Четыре выстрела - нос, бровь, глаз, ухо.

    – Поправка. - Каргин поводил рукой над оружием и опустил ее на "дезерт игл". Пушка была тяжелой, около двух килограммов; нагретая солнцем рукоять удобно устроилась в ладони. - Поправка: кончик носа, середина брови, зрачок и мочка.

    Он поднял пистолет к плечу и замер, дожидаясь, когда мальчишка уберется от мишеней. Рыжий джентльмен неодобрительно косился на него, будто говоря: что ж ты, парень, в детские игры играешь? Цель неподвижная, беспомощная, и вокруг не лес, не горы, не пустыня, а место вполне цивилизованное, без блиндажей и дотов, окопов и траншей. Не стрельба - потеха!

    Потешиться тоже не грех, мысленно возразил Каргин.

    – Ну, давай! - Голос Бобби визгливой сиреной взорвался над ухом.

    Бах! Бах, ба-бах! Четыре выстрела слились в один аккорд, короткий, будто дробь зовущего в атаку барабана. Нос у рыжего сделался на сантиметр короче, в глазу и брови зияли две аккуратные дырочки, а ухо словно подрезали ножом - видать фанера отщепилась.

    Каргин щелкнул предохранителем и, вздохнув, опустил пистолет. В Легионе у него был такой же, но с алюминиевой рамкой и удлиненным стволом. Пришлось оставить Свенсону. Может, и удалось бы провезти его в Москву, однако зачем? В Москве хватало своего оружия.

    – Теперь я! Две средние мишени! - возбужденно выкрикнул Боб, вскинул пистолет и принялся палить. Было заметно, что этот процесс доставляет ему огромное наслаждение: он раскраснелся, оскалил зубы и картинно упер левую руку в бедро. Стрелял он из "магнума" и довольно прилично, но в нос и мочку не попал: пули пробили переносицу и верхнюю часть уха рыжеволосого джентльмена.

    – Хорош, - похвалил Каргин, представив на мгновение другие пейзажи: болото или вздыбленную землю, грохот разрывов, торопливый треск автоматных очередей и фигурки в зеленом с черными лицами; они бегут к нему, посылая веер пуль, и кричат, кричат, кричат… Помотав головой, чтобы прогнать это видение, он произнес: - Совсем неплохо, клянусь Одином!

    – Этот Один - твой приятель? - проворковала Мэри-Энн, прижавшись к плечу Каргина. От нее заметно попахивало спиртным.

    – Нет. Приятеля звали Лейф Стейнар. Датчанин, лейтенант… Клялся то Одином, то молотом Тора, то Валгаллой. Ну, сама понимаешь, сестренка… Дурной пример заразителен…

    – Скандинав! - Мэри-Энн привстала на цыпочки и соблазнительно потянулась, демонстрируя пышные груди. - Обожаю скандинавов! Такие горячие парни! И где же он теперь, этот Лейф Стейнар?

    – В земле, - отрезал Каргин и поднял пистолет. - Гниет в ангольских джунглях.

    Глаза девушки широко раскрылись, она отступила назад, будто ее ударили.

    – В ангольских джунглях… А ты… ты тоже там бывал?

    – Бывал. Три года в Легионе.

    – Хватит болтовни! Стреляй! - выкрикнул Боб. Лицо его налилось кровью, и Каргин подумал, что этот парень слишком самолюбив. Самолюбив, обидчив и любит всегда побеждать… В компенсацию за извращенные вкусы? За этого Мэнни с ангельским личиком? Возможно… В тонкостях психологии "голубых" [18] Каргин не разбирался.