– Нет, Перфильич, нет. Ты уж прости… Контракт с Легионом подписан, слово сказано, а офицерское слово - золото.

    Причина, в общем-то, была другой, но обижать товарища Каргин не собирался. Перфильев, однако, понял, насупился и что-то прохрипел о чистоплюйстве и сраном Легионе, где бывшему "стрелку" совсем не место. Тут, к счастью, возникла Клава с подносом, и Каргин, разлив вино, поднял тост за дочку Влада. Чтоб была здоровой, выросла красавицей и не ведала ни горя, ни печалей. Перфильев просветлел лицом, выпил и сообщил:

    – В Германии сейчас моя Танюша, в Эрфурт поехали вместе с женой. Клиника там знаменитая… Лечат! Обещают вылечить… Ба-альших денег стоит, Леха! Ну, не в бабках счастье…

    – Это точно, - согласился Каргин и предложил поднять по новой - за то, чтоб было все путем.

    – Если смерти, то мгновенной, если раны - небольшой, - добавил Перфильев.

    Они чокнулись, выпили и расстались. А через два месяца Каргин уже глотал пыль в лагере под Ялингой.

    ***

    Его качнуло вперед, когда красный "ягуар" затормозил у дома Кэти. Рокот мотора смолк, и на Грин-авеню вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь щебетом каких-то пташек. Руки девушки лежали на руле, она сидела впол-оборота к Каргину, посматривала на него сквозь темные ресницы, будто не могла решить, поедут ли они еще куда-то или покинут мягкий и теплый уют кабины.

    – Прости, задумался, - пробормотал наконец Каргин. - Случай смешной вспоминал: как мой дружок в Москве вышиб из ресторана компанию… - Он хотел сказать "отморозков" или "жлобов", но в европейских наречиях слов таких не имелось, что доказывало превосходство русского языка.

    Девушка вдруг наклонилась к нему, обняла за шею, прижалась щекой.

    – Ты меня прости, Керк… там, у плаца, наболтала всяких глупостей… про власть, могущество, богатство…

    – Не такие уж глупости, - промолвил Каргин, вдыхая нежный запах ее волос и кожи. - Ты ведь богатого парня ищешь - ну, мысль и вьется рядом с богатством, как пчела у меда.

    Кэти вздрогнула, но не отодвинулась. Он ощущал тепло ее рук и губ, и это было так приятно, что хотелось прикрыть глаза и замурлыкать.

    – Вы, русские, такие странные… вы не хотите стать богатыми… И ты тоже не хочешь, Керк?

    – Отчего же… Совсем неплохо обладать богатством, если знаешь, как им распорядиться.

    – Вот и подумай об этом.

    – О чем?

    – Как распорядиться, - прошептала Кэти.

    Чего-то она не договаривает, мелькнуло в голове у Каргина. Руки его обнимали девушку, и тело ее было знакомым, таким знакомым и дорогим, какой бывает только плоть любимой женщины. Той, с которой разделил трепет и счастье соития, той, что целовала твои губы, шептала нежные слова и засыпала у твоей груди… Но это ощущение, хоть и волнующе-прекрасное, было все-таки телесным, а значит, подарить его могла любая из тысяч Кэти, Нэнси или Анют, чья красота и молодость пленит мужчину. На час, на день или на месяц… Более долгое странствие по жизненным путям требовало иного - той близости, что порождается доверием, сходством стремлений и бескорыстной тягой душ друг к другу.