Каргин усмехнулся.

    – Ты против демократии, Перфильич?

    – Ни в коем случае. Видишь ли, я полагаю, что демократия и демократы - категории разные. Демократия - идея, и я обеими руками за! - Он вскинул вверх свои большие лапищи. - А на чем она стоит, демократия эта? Вовсе не на ворах-демократах, Лешка, и не на гребаных купцах-торговцах. На просвещенном народе стоит, на сильной армии и неподкупных судах… Еще - на президенте, которых "стрелков" своих верных не обижает…

    – Вот обида в тебе и говорит, - заметил Каргин.

    – Конечно, обида. За Россию!

    "…сучка…" - послышалось в другом углу.

    Щека Влада дернулась.

    – Плохое ты место выбрал, Перфильич. Поговорить не дадут, - промолвил Каргин. - Могли бы у тебя в конторе встретиться. Есть ведь у тебя контора?

    – Есть. - Влад разлил вино по стаканам. - И контора есть, и секретутка в приемной, такая, что ноги от ушей… Еще - три бухгалтера, учебный тир, инструктор по дзю-до и сейфы с пушками… Все имеется! Только, Алексей, мы ведь не даром здесь сидим. В пятнадцать тридцать придет человек, под крышу проситься будет. Большой купец, предприниматель, мать!.. Все Сокольники откупил, все тут его - качели-карусели, пруды, песочницы, шалманы и эта забегаловка… Весной желает рынок ставить, с продуктами и барахлом. В общем, на подъеме мужик, да братки мешают. Помочь ему надо. Само собою, не бесплатно, а за хорошую капусту. - Он опрокинул в глотку стакан и прохрипел: - Вот я и говорю: пять отделений есть, шестое смастерим. Бери, владей! И будет, Лешенька, власть твоя и воля от реки Яузы до железной дороги, и от Стромынки до Ростокинской!

    – Выходит, вербуешь меня? Из "стрелков" в "варяги"?

    – Ну а чего? Сокирянского не взял, Федорченко не взял, Бокия не взял, а тебя - со всей охотой! Ты молодой, резвый… - Перфильев взглянул на часы. - Минут через сорок явится клиент, я тебя представлю и скажу: вот, дорогой, твоя защита и опора, самая твердая власть! Прошу любить и жаловать! - Тут он заметил, что Каргин мрачнеет, и торопливо произнес: - Ты ведь рапорт уже подал, Леха? Мне Федорченко говорил… Не ошибся?

    – Нет. Не ошибся.

    – Ну и что делать-то думаешь? Чем кормиться? Из казармы тебя попрут, жилье купить - приличные деньги нужны, а ежели женишься, так и того побольше. Семья, брат, она…

    Пышная официантка подплыла к их столику, и Перфильев смолк.

    – Все съели, все выпили, молодые люди? Все, кроме водки? А Михал Михалыч велел, чтоб на столе у вас не пустовало. Еще по шашлычку? Вина? Коньяк есть молдавский, если хотите… севрюжки могу нарезать… салатик с крабами…

    – Брось козлов обхаживать, маманька, нам тащи! - рявкнули из угла. - Крабов, бля, с севрюгой! И коньяк… Что молчала про коньяк, лахудра?

    Перфильев начал приподниматься, не спуская взгляда с Каргина.

    – Так идешь ко мне на службу, Алексей? Да или нет? Ежели идешь, так мебель вместе вынесем.

    – Вынести я не прочь, а насчет службы извини, - Каргин развел руками. - Я уже завербовался. В Легион.

    – А зря! - Резким движением Влад выплеснул водку в рот, крякнул и утерся рукавом. - Не дай бог пулю схлопочешь в Легионе, а тут… Ты погляди, от чего отказываешься… от какой власти, какого удовольствия!

    Он словно перетек от стола к столу, вышиб стул под самым горластым бритоголовым и ткнул его пальцами под челюсть.