Каргин хмыкнул и погрузился в мрачное молчание. Конечно, думалось ему, в рынках, производстве и потребностях Кэти разбирается получше, но власть для нее - понятие абстрактное. Слишком неопытна и молода, чтоб толковать о власти! Власть президента, власть большого босса, власть наставника над учеником или рабовладельца над невольником - все это разные виды власти, и ни один из них неограниченным не бывает. Даже раб способен взбунтоваться или, на худой конец, не подчиниться хозяину, а грохнуть лбом о камень… Что уж о президентах и боссах говорить! Их власть отчасти виртуальна, ибо стоит на ближних людях, а как выполняются ими хозяйские распоряжения не всякий раз проверишь. Собственно, и не проверишь никогда, коль нет надежных проверяльщиков. А проверяльщики - кто они? Те же ближние, и у каждого свой интерес, свои понятия, как управлять и властвовать…

    Нет, к подобной власти его не тянуло, а меньше всего - к той ее разновидности, что порождалась силой. Или насилием… В бою он изведал власть другую, ту, что дана командиру над жизнью и смертью солдат, однако ее основой были не сила и не финансовое могущество, а нечто иное - долг, честь или хотя бы контракт и устав, повелевавшие одним сражаться, другим - командовать сражением. Так, чтобы крови своих лилось поменьше, а вражеской - побольше… Эту власть Каргин принимал и признавал, ибо, кроме долга, чести и устава, она подкреплялась доверием, какое питают лишь к матери, отцу и Богу.

    Хочешь поглядеть на Господа?.. - говаривал майор Толпыго. Вот он - взводный-лейтенант, а при нем - взвод пацанов в камуфляже. Ну, разумеется, еще траншея, три архангела-сержанта и дьявол с другой стороны - палит из автомата…

    Вздохнув, Каргин припомнил, что не впервые искус власти маячит перед ним. Конечно, сила и могущество ХАК его не касались, и разговоры Кэти по данному поводу были такими же эфемерными, как клад, закопанный пиратом Морганом где-нибудь на Сахалине. Однако в иное время и при иных обстоятельствах ему сулили власть и силу - само собой, не столь масштабные, как у главы гигантской корпорации, зато вполне реальные. Влад Перфильев, зимой девяносто четвертого… Перфильич, соратник по "Стреле", боевой товарищ, капитан…

    Бывший капитан, уточнил Каргин. О себе он так не думал - он был капитаном в отставке.

    ***

    Влад ушел из "Стрелы" еще в начале октября, едва поползли первые слухи о расформировании. Плюнул и ушел. Сказал, что у него жена, ребенок, кошка и собака - словом, большая семья, которая не терпит неопределенности. Семейство нужно кормить, одевать, обувать и, разумеется, лечить - ходили слухи, что у дочки Влада не все в порядке с позвоночником.

    Ушел, как в воду канул… Однако месяца через три вдруг проявился - оставил Каргину записку на вахте офицерского общежития. Совсем короткое письмо - подался в перспективный бизнес, из наших пятеро со мной, если желаешь - встретимся, будешь шестым. Место для рандеву назначил странное - кафе "Сирень" в Сокольническом парке; время - четырнадцать ноль-ноль.

    Туда Каргин и заявился. Не потому, что работу искал (контракт с Легионом был, как говорится, на мази), однако хотелось поглядеть на старого товарища, узнать, как поживает дочка Влада, и все ли у него в порядке, а заодно осведомиться о пятерых однополчанах, коим шестого не хватает.

    День тот выдался холодным, ветер свистал но всем Лучевым просекам [27] , наметал сугробы, и от метро "Сокольники" Каргин двигался бодрой побежкой, припоминая чащу под Жиганском, где прошлый год ловили зэков. Парк, конечно, не тайга, но в чем-то напоминает: снег по колено, холод, ветер и полное безлюдье.