Не об этом ли толковала Кэти? - подумал Каргин. Слова старика: отстоять, сохранить, приумножить!.. - звучали в его ушах грохотом артиллерийских залпов. Видно, тема была больной для Халлорана, и что-то за всеми этими рассуждениями стояло - что-то конкретное, связанное с дальнейшим сохранением и приумножением.

    Бобби, наследник… - мелькнула мысль. Любитель патронов большого калибра, больших машин и толстых задниц… Может, он не боялся крови, не ведал жалости, но вряд ли был человеком с твердой рукой и железной волей, достойным своих ирландских предков. Тех, что приумножали силу, богатство и власть уже второе столетие.

    Глупец, фанфарон и самовлюбленный идиот, сказала Кэти… Видимо, были к тому основания, и старый Патрик знал о них. Может быть, знал и больше - скажем, о мишенях, в которые палят его наследнички.

    Сдохнет волк, и все достанется шакалам, не без злорадсва подумал Каргин и, дождавшись паузы, пробормотал:

    – Ваш племянник, сэр, мистер Роберт Паркер… Я познакомился с ним во Фриско. Очень энергичный джентльмен и превосходный стрелок. Тверд во всех телесных членах.

    Губы старика сжались, на впалых щеках заходили желваки. С минуту он сидел, уставившись в раскрытый на коленях фолиант, потом откинулся в кресле и прикрыл глаза. Веки у него были морщинистые, с редкими рыжеватыми ресницами.

    – Порченая кровь… - донеслось до Каргина. - Порченая, в этом-то все дело… кровь проклятого англосакса… деньги промотал и бросил дурочку с двумя щенками… Были б еще щенки породистые!.. Так нет… Каков кобель, такие и его ублюдки…

    Вероятно, речь шла о супруге Оливии, сестры Патрика, и данный отзыв не предназначался для чужих ушей. Подумав об этом, Каргин бесшумно выскользнул из комнаты и поглядел на часы. Без трех восемь… Солнце уже поднялось над иззубренной восточной стеной кратера, безоблачные небеса сияли яркой синью. На лестнице послышался шорох, затем возникла черноволосая макушка Томо Тэрумото. Быстрым скользящим шагом он приблизился к Каргину, сложил руки перед грудью, поклонился.

    – Саенара, Том.

    – Саенара, Керк-сан. Как прошла ночь? Все спокойно?

    – Спокойней не бывает.

    – Как уважаемый сэр Патрик?

    – Предается воспоминаниям. Думает об ошибках юности, и потому слегка раздражен.

    – Не суди его строго, Керк-сан. Он стар, а у старости есть свои привилегии. И главная из них - право на понимание и жалость… - Японец вздохнул и опустился на пятки у дверей пентхауза. - Знаешь, был у нас поэт, Исикава Такубоку… хороший поэт, только умер совсем молодым… и говорил он так… - Снова вздохнув, Том прищурился на солнце и прочитал:

    Я в шутку

    Мать на спину посадил,

    Но так была она легка,

    Что я не смог без слез

    И трех шагов пройти…

    – Боюсь, это не тот случай, дружище, - возразил Каргин. - Если наш старик кому на спину влезет, так бедняга и шага не сделает. - Затем он пожелал японцу спокойной смены и направился к лестнице.

    Бывали у них с Патриком и другие разговоры, вращавшиеся не в личных, а, так сказать, профессиональных сферах. О том, как воюют в горах и пустынях, в лесах, болотах и городах; о новом высокоточном оружии, ковровых бомбардировках и тактике выжженной земли; об отрядах коммандос, способных заменить дивизию в локальной войне или акции устрашения; о системах космического базирования, орбитальных атаках и стратегических оборонных инициативах.