– Да?

Марц вломился внутрь.

– Эй!

Фелпс поспешно вошел следом, захлопнул дверь и любезно объяснил юной леди, что ей необходимо одеться и побыстрее покинуть помещение.

Широкая постель была пуста. Марц увидел, как из‑за внутренней двери вырывается парок, услышал шум душа. Он вошел в ванную, где обнаружил Рейли: тот стоял в большой душевой кабине со стеклянными стенками и благоговейно намыливал свой член.

– Неплохо, – заметил Марц.

– Что? Кто там? – крикнул Рейли на звук мужского голоса.

Марц открыл дверцу душа.

– Видишь, что ты меня заставил сделать?

– Убирайся на хрен! – заорал Рейли.

Фелпс вошел в ванную.

Марц протянул руку и выключил душ, намочив рукав.

– Я пытался с тобой поговорить, Том. Я много раз тебе звонил. Я послал за тобой людей на стадион «Янки». Я пригласил тебя домой. В результате каким‑то образом вышло так, что твоя жена засунула пальцы мне в задницу. Мы с ней немного поболтали. Уверен, она тебе об этом рассказала. Да, я многое сделал для того, чтобы привлечь твое внимание. Но знаешь что?

– Что? – произнес Рейли, голый и жалкий.

Марц бросил взгляд на его промежность.

– Что‑то ты перестал бурлить радостью. В чем дело? Я тебя не возбуждаю, Том? И это после всех хлопот, которые ты мне причинил? Твое сердце не стремится ко мне, ты не хочешь со мной перепихнуться?

– Что вы сказали моей подруге? Где она?

– Ушла, – сообщил Фелпс. – Оделась и ушла.

– Чего вы хотите, Марц?

Марц оглянулся на Фелпса:

– Теперь можешь закрыть дверь.

Так тот и сделал. Марц наклонился, вдвинувшись в душевую кабину.

– Все очень просто, Том, – негромко произнес он. – Ты знаешь, что в «Гудфарм» имела место серьезная утечка. – Он вошел в кабину, шлепая восьмисотдолларовыми ботинками по мокрому кафелю, и Том неуклюже отступил назад. Марц понизил голос до шепота: – Это сказалось на цене акций. Но ты никому не говорил. Что совершенно незаконно.

Рейли изучал обожженное солнцем лицо Марца, его злобные глаза с набрякшими веками.

– Ребята из Комиссии по ценным бумагам, там, в Вашингтоне, будут только рады размазать тебя, как масло по бутерброду, – продолжал Марц. – Уж поверь мне. Я давно вращаюсь в этих сферах и повидал, как это бывает. С учетом твоего поведения им не понадобится много времени, чтобы завестись. Они намажут тебя на хлеб и будут аккуратненько откусывать, пока бутерброд не исчезнет. И это ведь только правительственные юристы, Том. Подумай об инвесторах, о тех адвокатах, которых могут себе позволить нанять они! – прошипел он. – И о том, какие деньги на адвокатов придется выложить тебе! Та очаровательная юная леди, которая только что ушла… адвокат кого‑нибудь из истцов вполне может предложить ее допросить. Чтобы узнать, о чем вы с ней шептались в постельке в этом гостиничном номере. Какие корпоративные тайны смешивались с вашими выделениями. Да‑да, дружище, это же Нью‑Йорк! Кровь здесь превращается в деньги! Только представь, какие статьи появятся в «Уолл‑стрит джорнэл»! И подумай о своей жене! Об ударе, который будет нанесен ее репутации, ее врачебной практике. О том, как на нее начнут смотреть пациенты. Иными словами, это будет своего рода эффект домино, и чем дальше, тем…

Рейли позволил себе слегка кивнуть мокрой головой, но его глаза неотрывно глядели в глаза Марца.

– Но вернемся к главному. Хотя с твоей стороны это было противозаконно – не сообщить незамедлительно всем многочисленным доверяющим тебе инвесторам, которым принадлежат акции «Гудфарм» на общую сумму тридцать миллиардов долларов, – в то же время это было и весьма умно.