— Конечно нет, отец.

— Уже хорошо. Ну давай, выкладывай свое признание.

Мэрион сложила руки на коленях, потупила взор, светлые волосы были собраны на затылке и перехвачены лентой. Во всем ее облике была благостность, и Мэттью залюбовался дочерью. Образцовая жена пастора.

— Отец, он любит меня.

— Гм, — буркнул Мэттью. — Для меня это не новость. Я этого и желал. Но…

— Отец, а я люблю его.

— И это тоже не новость. Я и этого желал.

— Но не его, — бестолково уточнила Мэрион.

— Не понял. — Мэттью вопросительно взглянул на дочь.

— Не того, кого ты думаешь. И он не тот, о ком ты думаешь.

— А о ком я думаю, по-твоему?

— Ты думаешь о Люкс.

— Естественно. — Мэттью самодовольно ухмыльнулся. — А ты о ком?

— А я… а я о Рике Таунхэде.

— Что?! — выдохнул Мэттью и даже привстал с кресла.

Перед его мысленным взором возник дородный белобрысый пекарь, всегда улыбающийся ловкий малый. От него всегда пахло чем-то сладким, словно лакрица, вокруг него всегда вились детишки, а когда Рик появлялся в церкви, то все женщины и их дети окружали его и наперебой хвалили булочки и пирожки. Особенно все любили его маффинз, небольшие кексы с изюмом и с корицей.

— Дочь моя, я не верю собственным ушам.

— Отец, это он звонил Кэрри. Рик хотел помочь мне, он думал, что я люблю Люка, а его любовь ко мне безответна.

— Ага, а это, стало быть, не так, да?

— Нет, отец. — Мэрион вздохнула, потом подняла глаза на отца. — Мне нравился Люк, я знаю, ты хотел, чтобы я вышла за него замуж. Я старалась, он на самом деле красивый, он хорошо выглядит на кафедре. На него так приятно смотреть, слушать… Но ты знаешь, когда он привез Кэрри, я обрадовалась, что наконец могу не заставлять себя любить его. — Девушка вздохнула. — Но я все равно делала вид, что отношусь к нему по-прежнему, потому что думала: это Господь послал мне испытание и я должна пройти, выдержать, а потом он меня вознаградит. Как видишь, Он вознаградил меня. Я смогла открыть свою любовь к Рику. И перед ним, и перед тобой.

— Открыть? А как ты открыла ее Рику?

Мэрион посмотрела на отца в упор.

— Так, как это делает женщина, отец.

Мэттью оторопело уставился на дочь.

— Мне было видение, отец, вечером, в церковном саду. Я увидела себя в окружении маленьких мальчиков и девочек. Из темноты вышел мужчина, я всматривалась в него, он подходил все ближе, ближе, пока не стал узнаваем. А когда я узнала его, дети бросились к нему. Они кричали: «Папа, папочка! Это наш папа! Мамочка, смотри, кто идет!» Я рассказала об этом Рику. А он признался мне, что звонил Кэрри. Он сказал, что готов для меня на все, только чтобы мне было хорошо. Он защищал меня, полагая, что любовь к Люку для меня — все.

Мэттью во все глаза смотрел на дочь. Он ничего, ничего не знал, он выстраивал для дочери совершенно иную жизнь! Он готовил ее на роль жены булочника.

Сказать ей об этом? Но… у нее такие счастливые глаза. Нет, он не станет ей говорить этого.

— Значит, ты утешила его, Мэрион.

— Да, как могла.

— И что теперь?

— Ты обвенчаешь нас, папа? — спросила дочь.

В ее глазах не было и тени сомнения, что, если отец откажется совершить обряд, найдется другой, более сговорчивый священник.

— Почту за честь, моя девочка, — ответил Мэттью, потом протянул к ней руки, привлек к себе и поцеловал в обе щеки.