— Любовь — это чувство сугубо добровольное, — продолжал тем временем Грейсток. — Силой здесь ничего не добьешься, насилие — любое насилие — порождает лишь ненависть, но можно посадить в благодатную почву зерно, помочь ему дать благодатные всходы…

Прозорливый, хитро… хвостый гад! Он и не думает отпираться или оправдываться! Словно в его играх с манипулированием есть хоть что-то достойное!

— И это все, что ты можешь мне сказать? — с горечью спросила я, понимая, что стала жертвой чужой игры, как предсказал Ланселот. А выбраться не выйдет — влипла накрепко, как муха в паутину. И пусть паучоныш был невелик, но с ядом не мелочится.

— А что ты еще желаешь услышать от меня? — осведомился Джаред, и на его лице появилась та самая улыбка, ясная, почти детская, к которой я привыкла за эти дни.

Такой простой вопрос поставил меня в тупик. Потому что… я пришла требовать у Джареда правды, но ведь так отчаянно хотела, чтобы он сейчас солгал и просто сказал то, что я хотела услышать больше всего.

— Уже сама не знаю, — расстроенно вздохнула я и уселась на кресло напротив стола Грейстока. — Ты хорошо оплел меня своей паутиной. Ты хотя бы на самом деле болен, или это всего лишь очередная уловка, чтобы вызвать сочувствие, а понадобилась я тебе вообще для чего-то другого?

Параной подняла во мне голову и понемногу крепла.

Грейсток склонил голову на бок и посмотрел на меня особенно пристальным, практически гипнотизирующим взглядом.

— Никакой лжи, Вивиан, я действительно смертельно болен и действительно умираю. Впрочем, возможно, смерть в ближайшем будущем мне уже и не грозит. С твоей помощью. Ланселот Уолщ решил раскрыть тебе глаза, не так ли?

Наставления мамы будто ветром выдуло из моей головы, стало просто до ужаса обидно, что в итоге я оказалась нужна, но нелюбима.

— Ланс вообще куда догадливей меня самой, пусть он и тот еще гад… — пробормотала я. — Ты вырастил любовь из сочувствия и жалости…

Джаред покачал пожал плечами, снова не демонстрируя ни малейших признаков раскаяния или смущения.

— Еще из интереса и даже самую малость из восхищения, не так ли?

На этот раз улыбка графа Грейстока была кошачьей и самую малость снисходительной. И ведь прав, именно интерес и восхищение по итоге по итогу стали движущими рычагами моего чувства, а сочувствие и жалость — добили.

— И ты… Это же бессовестно!

На глазах закипали слезы. Ну да, самообладание у меня ни к черту, но чего еще ждать, когда поняла, что тобой, твоими чувствами попросту играли?

Грейсток среагировал быстро — мгновенно подорвался из-за стола и одним плавным стремительным движением оказался рядом со мной.

— Быть может, — вздохнул он и присел рядом со мной на корточки, беря мои руки в свои. — Но это не меняет того, что я буду твоим мужем, буду рядом, буду уважать тебя и ценить то, что ты для меня делаешь. Ты же не оставишь меня, Вивиан?

Ведь это тоже манипуляция — он принял уязвимую позу, говорил мягко и вкрадчиво, как будто упрашивал, хотя по факту ставил ультиматум. Как же… милый мальчик, в самом деле!

— А ты случайно не психопат или социопат? — нервно уточнила я, пытаясь просто немного потянуть время, прежде чем давать ответ. Свой сугубо положительный ответ. Я его точно не брошу, никогда не брошу.

Лоуэлл покачал головой.

— И близко нет. Просто выжить хочется и на максимально выгодных для меня условиях. Почему бы мне не заполучить для этой вполне естественной цели самую красивую и умную среди всех подходящих женщин?

Так удачно ввернуть комплимент, подсовывая горькое зелье правды мог, наверное, только он один.