Я выла, как подстреленное животное, вцепившись пальцами в волосы. Выла и раскачивалась из стороны в сторону на полу, глядя сквозь слезы на часы – Нейл не пришел ко мне. Я хрипела и рыдала, представляя себе, что он делает с ней в её спальне, крошила пальцами битое стекло и то смеялась, то снова плакала, ненавидя себя, презирая и понимая, что даже не имею на это право. Нейл никогда не клялся мне в верности, ничего не обещал.

Ближе к утру мне сообщили, что на рассвете я покидаю дворец Алерикса и еду домой. Одна. Без Нейла.

Тогда я истерически и жутко хохотала, сидя на полу в осколках битой посуды. Иначе и быть не могло. Избавился от моего присутствия, чтобы не огорчать её. У каждого свои приоритеты, и у Нейла они правильные… только мне от этого захотелось сдохнуть.

12 глава

Селена Мортифер. Очередной ход в изощренной игре императора Единого Континента. В игре, правила которой устанавливал он сам. Единственный игрок и судья. Все остальные были не больше чем шахматными фигурами в его унизанных перстнями аристократических руках.

Не выдать свою ярость, лишь холодно улыбнувшись, когда собственная жена входит в залу, в которой ты стоишь вместе с любовницей. Плевать, что из двух ты любишь только одну. Плевать, что от навязанной ты не хочешь своего собственного ребенка, а для другой готов пройти через все круги ада бесконечно. Всем окружающим попросту плевать на чувства вас троих. Это довольно интересная сцена в размеренной жизни местных сливок общества. Действо, заставляющее едва ли не гадать в открытую, как себя поведет тот или иной его участник. И всё под пристальным ироничным взглядом Алерикса Мортифера.

Моментально поднять все ментальные щиты, наглухо скрывая эмоции. Не свои, проклятие! Не свои!

Я спешу закрыться от нее. Не потонуть в глухой безысходности, заполонившей глаза, не раствориться бесследно в ее всепоглощающей боли. Моя маленькая женщина… Такой твоей боли я не хочу. Не этого унижения для тебя.

И поэтому весь вечер сопровождать Селену, позволяя Лие наблюдать за игрой с задних рядов. Малыш, просто дай мне время, и я докажу тебе, что массовка здесь любой и все вместе, кроме тебя.

И лишь под самое утро, распростившись со всеми гостями и отправив Селену в свою комнату, я подошел к императору и молча положил руку на его плечо. Жри, ублюдок! Давись моей яростью, пока не начнешь блевать моими чувствами на свои начищенные до блеска туфли!

Наверное, нет ничего более непримиримого в природе, чем мужская логика и женская эмоциональность. Одну и ту же ситуацию мужчина и женщина способны истолковать настолько по-разному, что на месте столкновения их взглядов не остается ничего общего. Пепелище.

Отсылая Лию домой, я уже знал, какие мысли ее будут посещать. Я стоял за дверью, всем телом ощущая ее отчаяние и ужас, пока слуга сообщал ей об этом.

Она восприняла эту новость как свое унижение… В то время как я не видел лучшего способа защитить ее там, во дворце. Теперь, когда в нем появилась та, которая и душу бы продала за смерть Лии Милантэ, найдись хотя бы один покупатель на этот товар.

Лию я увидел только вечером следующего дня, когда вернулся из Мрачного города. Поехал с отчетом в резиденцию императора и покинул ее, даже не оставшись на ужин.

Просто не захотел смотреть на эти приторные натянутые улыбки на безразличных лицах Высших Деусов, в то время как моя девочка, и я чувствовал это, сходила с ума в моем доме. В нашем доме. С ней даже безумие казалось одним на двоих.

Увидел, как она сидит на нашей кровати перед столиком с нетронутым подносом с едой, и сердце сжалось от щемящей боли. Лия вздрогнула, оглядываясь на меня.

Преодолел расстояние, разделявшее нас, и присел перед ней на корточки:

– Здравствуй, малыш. Я соскучился.

Провел пальцами по темным прядям волос, затаившись в ожидании ее ответа.