В этот момент меня охватил подлинные охотничий азарт. Понемногу становилось ясно, к чему клонит Миртл.

— Я тут как раз болтала с прислугой в доме Картрайтов, — меж тем продолжала горничная. — Так вот, у Картрайтов поговаривают, будто в день смерти старика миссис Дарем к нему заглядывала. И вроде как она может быть и вовсе последней, кто навещал его.

После этих слов я опешила, хотя и на самом деле ожидала чего-то подобного.

— Но почему ты не сказала это полиции?

Девушка надула губы.

— Да как же так, мисс Бет? Она же леди. Как я могу на нее наговаривать, да ещё и в полиции? К тому же никто ведь не сказал.

— С моих губ едва не сорвались ругательства.

Какая, в самом деле, разница леди она или нет? Миссис Дарем наверняка убила человека. Но об этом почему-то не решились рассказать.

Закончив разговор с Миртл, я со всех ног бросилась в дом Картрайтов, надеясь, что удастся переговорить с кем-то из прислуги. Застать дома Элен Картрайт, я не рассчитывала: молодая вдова с огромным удовольствием пользовалась обретённой свободой и оставленным покойным супругом состоянием. Все дни после похорон она проходила или в городе, делая покупки, или у портнихи, транжиря деньги, полученные в наследство от мужа.

К тому же миссис Картрайт не отличалась особенным умом или исключительной наблюдательность, она не могла рассказать мне ничего хоть сколько-то полезного, в этом не приходилось сомневаться. К тому же, будь ей известно хоть что-то о смерти мужа, она уже двадцать раз могла всё рассказать инспектору Харрису, который бывал у неё также часто, как в нашем доме.

К дому Картрайтов я спешила как могла: меня снедало волнение, что пока мы с преподобным собираем информацию, Сьюзан Дарем может выкинуть ещё какой-то чудовищный трюк. Факт её ранения не влиял, как мне казалось, на те мерзости, которые может подстроить эта женщина. А учитывая, что следующий её жертвой почти что наверняка стану я, желание загнать ее в угол и отдать в руки правосудия, становилось сильней с каждой прожитой минутой.

Перемолвившись в холле с местной служанкой, я узнала, что на этот раз миссис Картрайт была всё-таки дома. Портниха приехала к ней лично, решив таким образом уважить свою с некоторых пор самую любимую и безусловно одну из самых щедрых клиентку. Оказывается, молодой вдове привезли образцы какого-то совершенно удивительного шёлка. Лишь бросив на него взгляд, женщина завизжала как маленькая девочка при виде пони и отказалась заниматься чем-то кроме прикладывания отрезов к себе у зеркала.

Я заверила прислугу, что мне совершенно не нужно говорить с хозяйкой дома. И лишь попросила узнать, кто именно находился в доме тот момент, когда умер хозяин.

Служанка из-за моего вопроса смутилась, однако не слишком сильно удивилась ему. Мучимые любопытством жители деревни уже не раз и не два любопытствовали, что же произошло в доме Картрайтов в то время, когда убили церковного старосту.

Оказалось, что в день убийства в доме оставалась старая домоправительница и её дочка, которая работала на кухне и выполняла мелкие поручения в саду. Миссис Уилсон их терпеть не могла, поэтому уволила сразу после того, как прошли похороны.

Я даже порадовалась этому — удастся переговорить с свидетелями без лишних ушей — решила прямо тут же отправиться в дом миссис Уилсон и расспросить ее прямо сейчас, если, конечно, они с дочкой не устроились на какую то иную работу и не были заняты, то имелось вероятность что они согласятся поговорить со мной.

Миссис Уилсон была крайне добропорядочной женщиной, которая пользовалась в деревне большим уважением за здравость суждений, а вот к дочери её относились иначе в Сеннене. Китти считалась вертихвосткой и совершенно легкомысленной особой. Однако эта девица неизменно пользовалась вниманием у здешних парней.