Одна-единственная лампа освещала ее кремовую с голубым спальню. Она стояла перед ним в крошечных шелковых трусиках, положив руки ему на плечи. Оба молчали — слова казались теперь ненужными, бесполезными. Он ласкал ее полные, белые с розовыми сосками груди, потом руки его скользнули вниз, на тонкую талию, затем на бедра. Томас просунул ладонь под резинку ее трусиков и провел кончиками пальцев по ее животу так, что она задрожала.

— Том, — прошептала Дайана, впиваясь ногтями в его кожу. — Я сейчас умру!

— О нет, только не это! — шутливо отозвался Томас, подхватывая ее на руки и направляясь со своей драгоценной ношей к кровати.

Бережно опустив ее на постель, он замер, любуясь ее совершенным телом. Но и сам Том, с точки зрения Дайаны, был достоин не меньшего восхищения. Впервые увидев его обнаженным, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Мощные плечи и широкая грудь переходили в тонкую талию. Ноги были длинными и мускулистыми, а кожа — гладкой, лишь на груди и ногах виднелись золотистые волоски…

И вот этот мужчина, желаннее которого, казалось, не было во всем мире, вдруг резко склонился к ней. В его движениях была порывистость еле сдерживаемой страсти, а в зеленоватых глазах светилось обещание несказанного блаженства.

Последовавшие за этим мгновения стали для Дайаны настоящим потрясением. Разве может земной человек испытать наслаждение, ведомое, наверное, лишь небожителям? — проносилось в затуманенном мозгу женщины. Какое же это счастье — удостоиться подобной участи…

Проснулись они часа через два. Падавший сквозь окно в крыше лунный свет серебрил волосы Дайаны. Она поуютнее устроилась под одеялом, прижимаясь всем телом к Томасу и положив голову ему на грудь.

— Ты этого ожидал, Том?

— Нет. — Он с нежностью провел рукой по ее волосам.

— Нет? — переспросила Дайана с удивлением и некоторой обидой.

— Ты оказалась… — он помолчал, — еще красивее, еще нежнее, чем я себе представлял. И в тебе все равно осталась какая-то тайна. — Томас гладил ее волосы, перебирал пальцами, трогал губами. — Как шелк, — прошептал он несколько минут спустя.

Но Дайана не слышала его слов, она уже опять спала.

Тогда он полюбовался еще немного ее разметавшимися по подушке прядями, тонкими чертами лица, длинными ресницами, а потом с блаженным вздохом закрыл глаза.

Утром, лежа в постели, Дайана прислушалась к тому, что творилось внизу, в конюшне, и озадаченно произнесла:

— Это Рут. Странно, раньше она никогда не приходила сюда без приглашения. Что же случилось? Интересно. А знаешь, она оказалась еще сообразительнее, чем я предполагала.

— Почему ты так решила?

— Ну, я не очень-то хорошо о тебе отозвалась, а она со мной не согласилась.

— К тому же ты обвинила меня в том, что я пытался произвести впечатление на юную девушку.

— Но она же сказала мне, что ты роскошный мужчина, — лукаво сообщила Дайана.

— Не понимаю почему.

— Неужели? А я поняла.

Засмеявшись, он поцеловал ее в макушку.

— Я тоже понял.

Протянув руку, Дайана легонько провела пальцами по тонкому шраму на его виске — ей давно хотелось это сделать.

— Пуля, Том?

— Нет. — Он поморщился. — Шар для игры в крокет, мне тогда было лет пятнадцать.

Она рассмеялась.

— Ну вот, а я-то думала, это была опасная травма!

— Ну, если бы тебе когда-нибудь влепили таким шаром в висок, ты бы поняла, что так и есть.