— Ох… — Из глаз Дайаны потекли слезы, она закрыла лицо руками. У нее не было сил отпихнуть его, когда он сел рядом и обнял ее, хотя она и прошептала: — Пожалуйста, не надо…

— Дайана! — Томас нежно прижал к себе ее худенькое тело, сотрясаемое рыданиями. — Дайана, позволь мне помочь тебе.

Как ты мне поможешь, если снова уедешь? — спрашивала она себя. Именно эта мысль не давала ей покоя.

— Похоже, у меня нет особого выбора, — не переставая плакать, выдавила она.

— Похоже.

— С вами нелегко, Томас Элиот. Обещай мне одно: не трогай меня! — потребовала она.

Он поцеловал ее в макушку и улыбнулся, видя ее решительный настрой.

— Ленч испортится, — сказал он.

— Холодное мясо и салат? Не думаю.

Вскоре они втянулись в новую жизнь. Каждое утро Дайана давала уроки. После ленча Том работал над книгой, а она возилась по дому. Им по-прежнему помогала Рут.

Шли дни, новости распространялись быстро, и вскоре у Дайаны появилась масса учеников, не только детей, но и взрослых.

Томас соорудил небольшое возвышение для ее стула и поставил над ним большой зонт.

— А я и не знала, что ты такой умелец, — насмешливо произнесла она, но, посмотрев на него сверху вниз, поспешно отвела глаза в сторону. Его близость странным образом действовала на нее, но она старалась скрыть свои чувства.

После обеда, когда они втроем смотрели телевизор, Дайана впервые поинтересовалась:

— Как твоя книга?

— Спасибо, хорошо. Хочешь посмотреть, как я устроился?

Дайана заколебалась, потом протянула руки к костылям.

— Тут куда лучше, чем я предполагала, — произнесла она, оглядывая обжитую квартирку помощника.

— Полагаю, во всем сказался твой вкус.

— Да, мама старалась меня занять, — пояснила она, думая, что оранжево-красные и бледно-зеленые тона в спальне и ванной — совсем неплохая идея. — А хорошо, что тут оказался письменный стол, — добавила она. Симпатичный дубовый стол, который ее мать купила на распродаже, стоял между окнами.

С одной стороны на столе лежали папки с заметками, с другой — большие фотографии.

— Том! — Она с восхищением принялась рассматривать их. — Это же потрясающе! — Фотографии действительно были замечательные — утесы, моря, птицы, зеленые луга и холмы. — Я и не знала, что ты так можешь снимать!

Он поморщился.

— Я всегда увлекался фотографией. Очень удобно, когда можешь сам снять то, что надо.

Дайана вспомнила прекрасные снимки из его книги и суховато произнесла:

— Я как-то предложила тебе заняться кулинарией, если надоест журналистика. А оказывается, в тебе масса скрытых талантов.

— Энн мне рассказала, — тихо отозвался он.

— О чем?

— Как ты расстроилась, узнав, что я писатель. Прости.

Дайана внимательно посмотрела на него, сохраняя бесстрастное выражение лица.

— А Энн, похоже, поделилась всеми моими секретами с тобой. Это произошло, когда она заезжала проведать меня?

— Да. Честно говоря, даже не знаю, Дайана, почему я тебе тогда не сказал.

Она поглядела на него, на его упрямо сжатые губы, на скрещенные на груди руки.

— А я, кажется, знаю, Том. Ты не хотел ничего прочного.

Он начал было отвечать, потом умолк и придвинул ей плетеный стул.

— Присядь, Дайана.

Пожав плечами, она села. Томас устроился на постели и спросил:

— Хорошо прошли эти две недели, правда?

— Очень хорошо, — согласилась она.