А ведь сейчас возмущенно и встревоженно гудел весь магический эфир - то Valle чувствовал каждым натянутым как струна лютни нервом. Сотни голосов тревожно перекликались, обмениваясь новостями, передавая информацию и жадно выспрашивая подробности. Шутка ли - брошен чуть ли не открытый вызов сильнейшему черному магу. Да еще и оказывается, что такой он не единственный - а нам и одного много!

    Спустя несколько мигов, пока целитель влил еще толику Силы в тело упрямо не желавшего умирать Брена, пришел ответ.

    -  Передаю дословно, - неожиданно струхнул целитель, держа испачканными в крови и магии пальцах свой таинственно мерцающий шар. Он вздрогнул и озвучил пришедшие слова. - Я переговорил со старым Императором. За тобой долг чести. И вспомни разговор, когда у фонтана была подарена роза.

    Вселенная на миг съежилась в ужасе - ведь долг чести черного мага это куда весомее, чем слово барона или даже прилюдная клятва какого-нибудь короля. Это, братцы, не шутка. Тут уже перевернувшейся и разлетевшейся вдребезги реальностью не отделаешься…

    А Valle вдруг с необычной четкостью вспомнил тот давний и, пожалуй, единственный по душам разговор с Императором, когда один молодой и самонадеянный чернокнижник пообещал любой ценой защитить принца и его будущих наследников. Яна, Эстреллу и малышек-принцесс? Да я и так за них глотку Падшему перегрызу - мелькнуло в голове с той ясностью, как бывает во время прозрения.

    -  Согласен! - громко объявил он.

    -  Услышано! - объявил целитель, посовещавшись с шаром. - Сейчас кого-то приведут эти остроухие…

    Потянулись медлительные и тягостные квадрансы ожидания. Valle за ухо оттащил убивающуюся Джейн от останков того, кто когда-то был Бреном, и приказал найти Эльзу.

    -  Я не верю, что эта ушлая пробл*дь так легко дала себя угробить, - с необычной для него прямотой заявил он. - Прочеши все вокруг, вынюхай следок и доложи.

    Ведьма зло сверкнула глазами. Сорвала с себя остатки дворянского платья, мгновенно переоделась в повседневный комбинезон боевой ведьмы - и сгинула в темноте.

    А барон прошелся вокруг площади, оценивая убытки. Бывшей площади - отметил он, привычно стараясь не впускать в себя боль от сотен заживо испепеленных в своих хатах крестьян.

    Деревня оказалась уничтожена полностью. Взметнувшаяся волна магии не пощадила никого, лишь скелеты в истлевших одеждах или без них обнаруживались в полуразрушенных домах. Вздохнув над маленькими останками на крыльце, еще сжимающими в костяных руках скелетик собаки, Valle снова сквозь зубы помянул Падшего - да так, что тому в аду явно не поздоровилось.

    Заглянул в обвалившийся погреб, где возле полностью разложившейся кадки с огурцами кошачий скелет так и не отпустил костяную мышку. Зачем-то заставил покойную кошку выбраться наверх, неся в остреньких длинных зубках тарахтящую тоненькими суставами вредительницу. Направил ее в то место, где в смутно угадывающихся остатках хлева прижались друг к другу и почти перемешались белые кости коров.

    Постоял на остатках сеновала, где двое возлюбленных даже в смертный час не выпустили друг друга из объятий, он покачал головой и пошел дальше, глухо ругаясь на чем свет стоит. Вот и малыш Хэмми в переулке - с учетным свитком в кармане и пером-самопиской в навсегда застывшей руке. Все мечтал, бедняга, взять такой урожай на полях, чтоб разорить соседних баронов низкими ценами…

    Постепенно он сделал полный круг, мрачнея с каждым шагом. А рука сама собой ощупывала в кармане коробочку, которую отдал своему лорду умирающий Брен.

    Выйдя на площадь, Valle стряхнул с себя оцепенение.