— Впереди единица, — сказала Марианна, — а дальше идут сплошные нули. Столько нулей мы еще не проходили!

   — Сосчитай нули! — тихо произнес господин Харчмайер. Марианна сосчитала. Потом так же тихо сказала: «Тринадцать». Тут господин Харчмайер вырвал из рук Марианны письмо, разодрал его на клочки и швырнул их в корзину для бумаг.

   — С искусственным снегом — дохлый номер? — спросил Ханси.

   — Тринадцать нулей у нас отродясь не было. И никогда не будет, Тринадцать нулей — это даже в голове не укладывается!

   С той поры бургомистр Харчмайер всякие надежды на снег оставил. И господин пастор с господином учителем веру в снег потеряли окончательно.

   Все верхнедуйбержцы слонялись как неприкаянные, мрачно приговаривая:

   — Природа к нам несправедлива!

   В семье Низбергера и в семье Верхенбергера тоже мрачно приговаривали:

   — Природа к нам несправедлива!

   По вечерам все собирались в ресторане Харчмайера и в один голос ругали лыжников и лыжи. Распаляясь, кричали:

   — Дикость какая-то! Люди совсем рехнулись! Одни лыжи на уме! Всегда одни только лыжи!

   — А ведь могли бы совершать поучительные вылазки на природу — наблюдать за состоянием деревьев зимой, — говорил господин учитель.

   — Любоваться богоданной природой и церковью, — добавлял господин пастор.

   — Получать удовольствие от моей доброй пищи, — говорил господин Харчмайер.

   — И от моих новых мягких кроватей, — добавлял господин Лисмайер.

   — Не тут-то было! — повышал голос господин Тюльмайер. — Лыжи им подавай, снег! Ничто другое отдыхающих не волнует!

   — Они помешаны на спортивных развлечениях! — презрительно чеканил господин Верхенбергер.

   — Ну почему не существует какого-то другого зимнего вида спорта? — сокрушался господин Низбергер.

   «Другой вид спорта» не шел у господина Харчмайера из головы. Марианна изрядно напугалась, когда заглянула днем в ресторанный зал. Там сидел ее отец и вкушал послеобеденный сон. (Господин Харчмайер всегда спал там после обеда и всегда сидя. При этом он клал руки на стол, голову — на руки и раскатисто храпел.) Но на сей раз отец не храпел, он чудовищно стонал.

   — Папуль, что с тобой? — спросила Марианна и потрясла отца за плечо. Господин Харчмайер испуганно встрепенулся, пробормотал: «Другой вид спорта», снова уронил голову па руки и, постанывая, погрузился в сон. И ночью госпожа Харчмайер слышала, как он стонет и бормочет про «другой вид спорта».

   — Сдает наш папуля потихоньку, — вздохнул Ханси, а Марианна малость всплакнула. Они вышли на улицу — посмотреть, нет ли снега. Но в небе снова висела одиноко свинцовая туча, а по транзистору Ханси диктор сказал:

   — Во всех горных долинах сильные снегопады, толщина снежного покрова местами до двух метров, применение цепей противоскольжения повсюду обязательно.

   Тут Ханси шваркнул свой транзистор о землю и разбил его вдребезги. (А ведь получил он транзистор, между прочим, на день рождения. О нем он мечтал целых два года.)

   Случай

   Ханси и Марианна сидели в ресторанном зале с Титусом и Титой за столом для постоянных клиентов. Сначала они сыграли в морской бой, потом в испорченный телефон и ещебумажных голубей пускали, А затем играли в игру — странную, ни на что не похожую.