|
– Хочу вначале посмотреть на нее… – А я хочу знать сколько… – Тогда… – произнесла она, повернувшись к двери, словно собиралась уйти. – Как хотите! – Ну и что вы сделаете? – спросила она, обернувшись. – Позову инспектора полиции с вашего этажа. И покажу ему бутылку. Скажу, что обнаружил ее в номере Оуэна… – Она была опечатана… – Я подумал об этом… Признаюсь, что сорвал печати… Посоветую сделать анализ содержимого, вернее, того, что было ее содержимым… – А что в ней было? – Сколько? – повторил он. – А если это не та бутылка? – Что ж! Или покупаете, или нет… – Сколько вы хотите? – Очень дорого… Не забывайте, что на карту поставлена свобода одного или двух человек и, безусловно, чья то жизнь… Уже произнося это, он покраснел до ушей, – он только что осознал, что допустил непростительную ошибку. Он не мог понять содержания беседы с Женевой, но ведь телефонист, который тоже слушал – и уж конечно был полиглотом, – мог понять. Что ему стоило до прихода Жермены позвонить ему… Пусть! Слишком поздно! Партия в покер уже началась, и нужно блефовать до конца. – Кто вы такой? – сквозь зубы спросила она, со злостью глядя на Мегрэ. – Предположим, я – никто… – Из полиции? – Нет, мадемуазель… – Коллега? – Возможно… – Ведь вы француз? – Вы тоже, кажется… – По отцу… Моя мать была русской… – Знаю… – Откуда? – Потому что слышал ваш разговор с Женевой… Безотчетно он восхищался ею, редко он встречал столь хладнокровного противника. Она ни на мгновение не отводила от него глаз, и, пожалуй, никогда не подвергался он такому серьезному и подробному изучению. На лице ее было написано: «В любом случае, вы – не мелкота…» Она незаметно приближалась к столу, от которого Мегрэ как бы случайно отходил. Когда она оказалась не далее как в метре от него, быстрым движением схватила бутылку, понюхала, ноздри ее так раздулись от бешенства, что Мегрэ и гроша ломаного не дал бы за свою жизнь, окажись у нее в руках револьвер. (Она произнесла несколько слов по русски, которые комиссар понять не мог, но выражавшие крайнюю степень презрения.) – Это же не та бутылка? – насмешливо осведомился он, вставая между ней и дверью. В ответ она бросила на него ледяной, убийственный взгляд. – Прошу прощения… Наверное, я ошибся. Должно быть, бармену я вернул бутылку, о которой мы говорили, а эта осталась у меня… Могу позвонить, чтобы убедить вас в этом… – Что за комедию вы тут разыгрываете? Кто вы? Что вы от меня хотите? Признайтесь, что не денег… – Вы угадали. – Тогда позвольте пройти… – Не сейчас! – Что вы знаете? – Пока ничего определенного… Но я убежден, что сообща мы восстановим истину… От чего умер ваш прежний хозяин? – Не собираюсь вам отвечать… – Как хотите. В таком случае попрошу инспектора подняться, и продолжим разговор в его присутствии… – Какое право?.. – Не ваше дело. Ее начал пугать этот человек, который понемногу завоевывал преимущество, не отпуская ни на шаг. – Вы – не шантажист, – с сожалением констатировала она. – Вы правы. Я задал вам вопрос: чем был болен господин Стилберг, что заставило его нанять сиделку? Он спрашивал себя, ответит она сейчас или нет. Он уравнивал ставку против двойной, не спуская с нее глаз. |
