Они вышли из дома, тщательно заперев его, и неторопливо пошли по Джермен‑стрит. Ночная стража заканчивала свою работу и расходилась по домам – отсыпаться, а рыночные торговцы уже грохотали по мостовой в сторону Сент‑Джеймса и Сенного рынка.

– Смотрите‑ка, – сказала Элпью, указывая на сиявшие впереди окна, – она все еще не спит.

По звукам можно было предположить, что в доме царит веселье.

– Как мило, что она нас пригласила!

Войдя в парадную дверь, графиня с Элпью поднялись наверх.

Большой зал Пигаль был залит светом сотен свечей, мартышки прыгали по спинкам кресел, а попугай орал: «Merde!», еще одна обезьянка, испуская громкие, пронзительные крики, висела на шторах, повсюду валялись обрывки ткани.

– Эшби! Догогая! – Пигаль, пошатываясь, шла к ним, держа в руке бутылку шампанского. – Я думала, что вы спите. Пгоходите. – Она потащила подругу к столу, уставленному бутылками. – Ты должна выпить. Посмотги! Как все чудесно.

Элпью с графиней в изумлении взирали на открывшуюся им картину. Подлец в полном турецком костюме танцевал с Люси, тоже наряженной на восточный манер. Мустафа, снова облаченный в мавританский атлас, примостился в кресле, поглаживая одного из котов Пигаль и скармливая ему кусочки бекона.

– Мой дом снова полон. Все они будут у меня служить и жить здесь.

– Люси, должно быть, страдает… – Элпью посмотрела на девушку, которая совершенно безучастно танцевала с Подлецом. – Ее брат…

– Ее бгат был aliene и убийца, – отрезала Пигаль. – Она его ненавидела.

– Но почему же она с этим со всем мирилась? Она с вами не разговаривала? – Элпью подошла к герцогине поближе.

– D'accord! Она его боялась. Когда мы появились в дегевне, она внезапно все поняла, словно увидела со стогоны. И гешилась гассказать…

– И тогда он привязал ее на том чердаке!

– Пигаль, дорогая, я говорю как друг. – Графиня оттащила подругу в сторону. – Ты не забыла, что эта девушка беременна?

– Газумеется. – Пигаль ухмыльнулась и пожала плечами. – Газумеется. – Она провела графиню к черной спальне Азиза. Осторожно открыла дверь.

– Пока ты была у коголя, мы вместе с камеггегом освободили ее. – На столике у кровати горела свеча, освещая спящую миссис Элизабет Уилсон. – Это дитя Бо. Она сказала, что хочет его забгать, а Люси гада отдать эттого младенца тому, кто будет любить его так, как она любит маленького Мустафу.

– Но… это же ее собственный ребенок?

– Не забывай, как он был зачат, догогая. – Пигаль тихонько прикрыла дверь. – Девушку связывали и заставляли отдаваться мужчине с завязанными глазами. Она хочет все этто забыть.

Они вернулись в зал.

– Неужели ты не боишься этого громилу? – поинтересовалась у подруги графиня.

– Джека Фгая? Он спас тебе жизнь, догогая. Кгоме того, он такой пгостак. Говогишь ему, что делать, что говогить, и он выполняет. Сам он сообгажает туго, но, похоже, нгав у него добгый.

Элпью сморщилась.

– Отвагу он уж точно проявил, когда бежал по той горящей лестнице…

– А в эттом нагяде, – ухмыльнулась Пигаль, – он такой бгутальный zigomard, non?

Был уже почти полдень, когда Элпью с графиней, освеженные многочисленными бокалами шампанского, покачиваясь, вернулись назад.

Войдя в дом, графиня нетвердой походкой направилась на кухню. Годфри, как обычно, храпел на дальней кровати.

Элпью плюхнулась на свою кровать и принялась стягивать чулки.