Узники, в основном оказавшиеся здесь за долги, шумели у крохотного окошка, ловили брошенные им монетки и с отчаянием во взоре выискивали на улице знакомые лица. Все эти люди жили надеждой, что сегодня они каким‑то образом найдут деньги, чтобы уплатить долги и выйти на свободу.

Отпихивая локтем хилого старика, чтобы занять у решетки место получше, ее светлость перешла на крик.

– «Невеста, очень мило смотревшаяся в розовом, известна читателям как весьма услужливая продавщица из магазина интимных услуг «Цивета и три селедки» в переулке Полумесяца; жених, да позволят мне напомнить читатели, является наследником половины Хартфордшира».

Под окошком, дрожа от холода, лихорадочно покрывал каракулями замусоленный обрывок бумаги Годфри – престарелый мажордом леди Эшби де ла Зуш.

– Готово, мэм, – сказал он и послюнявил карандаш.

Графиню совсем приплюснули к оконцу, заключенные толкались и напирали, пока она не испугалась, что ее задавят насмерть; к тому же чьи‑то грубые ручищи облапили ее светлость, пытаясь оттянуть ее в задние ряды.

– Ну все, хватит, дама‑мадама! – прокричал у нее за спиной мужской голос.

Нисколько не оробев, графиня набрала полные легкие едкого воздуха и скороговоркой продолжила:

– Отнеси это в типографию мистера Кью под вывеской «Смеющийся художник» на Шу‑лейн, возвращайся с деньгами и…

Договорить она не успела – группе крепких мужчин наконец‑то удалось оторвать ее светлость от решетки.

– …И ВЫТАЩИ МЕНЯ ОТСЮДА! – прокричала она в направлении решетки и стоявшего по ту сторону Годфри.

Ноги графини ступили в какую‑то мерзкую лужу, судя по запаху – мочи, из которой ее светлость аккуратно выбралась, чопорно подобрав юбки.

– Обдуй меня, ветерок, а то не чую под собою ног! – воскликнула она и смиренно засеменила к дверям часовни, чтобы снова занять свой пост. Кто знает, может, попозже состоится еще одна тайная брачная церемония – ведь сюда приходили все те, кому вдруг приспичило пожениться.

Плотный, обливающийся потом священник плюхнулся на скамью рядом с ней, обмахиваясь требником.

– Тяжелый день? – невинно поинтересовалась графиня.

– А когда не тяжелый? – вздохнул, кивая, священник.

– Тюрьма Флит то еще местечко, как вы считаете?

Священник снова кивнул.

– Разумеется, дама моего ранга редко оказывается в подобных местах. – Она ткнула его локтем и подмигнула. – Произошло недоразумение. Меня тут же освободят, когда поймут, что совершили ошибку.

Служитель Божий продолжал обмахиваться.

– В свое время к вам сюда попадали весьма известные особы, – продолжала тараторить графиня. – Уильям Уичерли, поэт и драматург, ну, вы знаете – «Жена из провинции»? – Лицо священника осталось непроницаемым. – Его произведения немного грубоваты – всякие рогоносцы, евнухи и тому подобное. А еще здесь сидел этот проклятый пуританин и женоненавистник Принн. Вы случайно не пуританин, нет?

Священник покачал головой.

– Англиканин.

– Я так сразу и поняла, – улыбнулась она. – Здесь в камере сидел и священнослужитель, как вы. Джон Донн. «Эй, лови, летит звезда!», ну, вы знаете… Изумительный поэт. – Она прислонилась к засаленной стене. – Наверное, и к вам как к священнику приходят знаменитости… – Она многозначительно умолкла, не закончив предложения.

– Вам нужен скандал! – бросил священник, поднимаясь после краткого отдыха. – Что ж, это будет стоить денег.

Ее светлость порылась в карманах.