|
Не подумайте, монсеньор, что я трус. Я готов был с ними драться. Но дядя обратился к Бувиллю, а он... - А он благоразумно посоветовал вам скрыться на время. - Да, но ведь Мари заточат в монастырь! Скажите. монсеньор, вы могли бы ее оттуда вызволить? Скажите. увижу ли я ее вновь? - Слишком много вопросов за один раз, дражайший сын мой, - ответил кардинал, продолжая вращать пюпитр. - Монастырь? А может статься, ей сейчас лучше побыть в монастыре? Уповайте на безграничное милосердие господне. Гуччо устало понурил голову. Его черные волосы были щедро припудрены дорожной пылью. - А ваш дядя имеет дела с Барди? - осведомился кардинал. - Конечно, монсеньор, конечно. Если не ошибаюсь, Барди - ваши банкиры, - добавил Гуччо только из вежливости, почти машинально. - Да, они мои банкиры. Но, на мой взгляд, сейчас они не столь... не столь сговорчивы, как в былые времена... А ведь это весьма солидная компания! Повсюду у них есть свои отделения. А при малейшей просьбе им, видите ли, нужно сначала запросить Флоренцию. Словом, они столь же медлительны, как церковный суд... А среди клиентов вашего дядюшки есть прелаты? Мыслями Гуччо был далек от всех банков мира. В голове сгущался туман, глаза жгло как огнем. - Нет, большинство наших клиентов высокородные бароны, - ответил он. - Граф Валуа, граф Артуа... Мы были бы весьма польщены, монсеньор... - Поговорим об этом потом. Сейчас вы находитесь в святой обители, под защитой ее стен. Для всех посторонних вы будете у меня в услужении. Пожалуй, лучше всего нарядить вас в сутану... Я потолкую об этом со своим капелланом. А пока скиньте-ка эту ливрею и почивайте с миром, ибо, по-моему, вам прежде всего необходимо хорошенько отдохнуть. Гуччо поклонился, пробормотал что-то, желая поблагодарить кардинала, и направился к дверям. Но вдруг он остановился и проговорил: - Я не могу пока скинуть эту ливрею, монсеньор; я должен передать еще одно поручение. - Кому? - спросил Дюэз, сразу насторожившись. - Графу Пуатье. - Вручите послание мне, а я тотчас же направлю к графу брата служителя... - Дело в том, монсеньор, что граф Бувилль очень настаивал... - А не известно ли вам, имеет это послание какое-нибудь отношение к конклаву? - Нет, монсеньор, оно послано в связи со смертью короля. Кардинал даже подскочил в своем кресле. - Как, король Людовик скончался? Но почему же вы до сих пор молчали? - А разве здесь об этом не знают? Я думал, что вам, монсеньор, это уже известно. Откровенно говоря, Гуччо вовсе так не думал. Его собственные беды, усталость как-то вытеснили из памяти это важнейшее событие. Он скакал и скакал от самого Парижа, меняя притомившихся лошадей в указанных ему монастырях, перехватывал на ходу кусок хлеба, не пускался ни с кем в разговоры и обогнал, сам того не подозревая, официальных гонцов. |
