– Вот видишь, тебя и расстреливать не за что. А Селезнёва, если он и в самом деле контрразведке стучал, может, и расстреляют.

– Что делал? – не поняла Галина.

Ох ты, опять использовал термин, этому времени ещё не известный.

– Стучал – то есть закладывал.

М-да, объяснил, называется. Но Галинка всё поняла.

– Про Митрофана Арсентьевича доподлинно неизвестно – доносил он на кого в контрразведку, не доносил. Вот в городское управление и мобилизационный отдел доносил, это так. Но что ему оставалось делать, если приказывают? Я же тоже на тебя донесла, не забыл?

– Если он только про уклонистов от армии доносил, это одно дело, – начал объяснять я, сам не уверенный, всё ли правильно говорю. – Сколько у нас бывших белогвардейцев служит – не счесть, и никто им претензий не предъявляет. Если лицом к лицу сходимся, никаких обид. Так и здесь. Допустим, сдавал в мобилизационный отдел уклонистов от службы, был патриотом Белого дела, так и чёрт с ним. Но если он контрразведке людей сдавал, а те потом кто под расстрел пошли, кто на Мудьюг или на Иоканьгу – это другое. Но ведь его вину ещё доказать нужно.

– С Мудьюга, говорят, целая группа сбежать пыталась, человек сто. Только никто убежать не смог, догнали и расстреляли. Говорили, их даже хоронить не стали, чтобы другим неповадно было. Я уж подумала – может, и Володькины косточки где-то лежат, неприбранные?..

– Как видишь, не расстреляли, – скупо сказал я, не желая вдаваться в подробности.

Пожалуй, мне уже пора. Иначе Серафим станет волноваться. Того и гляди, решит, что его боевого товарища опять захватила вражеская контрразведка. Возьмёт да и повернёт ледокол «Таймыр» на Архангельск.

Глава 20. Конец Джеймса Бонда

Для задержания господина Зуева я запланировал настоящую операцию. Кроме моего друга-моремана, архангельское подполье выделило ещё пять человек. Трое были отправлены готовить квартиру для содержания не то гостя, не то пленника, а двоих я решил взять с собой. Серафим Корсаков почесал затылок, когда я сообщил, что мне нужен взломщик.

– А что тебе взламывать-то надо? – поинтересовался он.

– Замок в дверях.

– И всего-то? – обрадовался «краснознаменец». – А я испугался, думал, что сейф.

Вот теперь настала моя очередь чесать затылок. В кабинете Зуева я никакого сейфа не видел, но где гарантия, что там нет тайника? Впрочем, проблемы станем решать по мере их поступления.

Библиотеку решили «брать» ночью, чтобы не привлекать лишнего внимания. На всякий случай запаслись свечами.

Серафим открыл замок так ловко, словно всю жизнь работал домушником. Вот какие таланты пропадают! Хотя кто же их знает, этих ребят с Соломбалы? Может, до призыва на флот мой товарищ и промышлял кражонками? Но нет, вряд ли.

Одного из подпольщиков я оставил на улице. Холодно, конечно, но потерпит, а ещё можно меняться с другим товарищем, оставленным у входа. Ну, а мы с Серафимом отправились внутрь.

Проходя мимо «переплётного цеха», я ощутил лёгкое чувство ностальгии. Забавно, но именно здесь я провёл максимальное количество времени, как попал в эту эпоху, – почти полгода. Не удержавшись, заглянул. Всё на месте. И мой переплётный станок, и даже ножи. Впрочем, кому они нужны?

Кабинет директора тоже оказался запертым на ключ. И это меня почему-то обнадёжило. Зачем запирать дверь, если там нет ничего ценного? Но на сей раз замок оказался более серьёзным, чем на входной двери.

– Открыть-то открою, только замок сломаю, – хмыкнул комендор, пошуровав в скважине.

– Ломай, – махнул я рукой.